Stop-кадр!
Шрифт:
– Я сижу здесь целыми днями. – Казалось, она напрашивается на похвалу, но Мэри даже не взглянула в ее сторону.
Колин взял со столика ключи и встал.
– Я почувствую себя лучше, – сказал он, – если оденусь поприличнее.
Он подтянул короткое полотенце на оголившемся бедре.
Когда он ушел, Каролина сказала:
– Как все-таки приятно, когда мужчины стесняются!
Мэри заговорила о красоте звезд, о том, как редко человек видит в городе ночное небо. Голос ее звучал неторопливо и монотонно.
Каролина сидела неподвижно, видимо, дожидаясь, когда затихнут последние отголоски пустячного разговора, после чего спросила:
– Вы
– Семь лет, – сказала Мэри и, не поворачиваясь к Каролине, продолжила рассказ о том, что ее дети – чьи имена, пол и возраст она упомянула вскользь – увлечены звездами, что оба могут перечислить названия более дюжины созвездий, а она в состоянии назвать только одно – созвездие Ориона, чья исполинская фигура оседлала сейчас небо над ними и чей вложенный в ножны меч блестит так же ярко, как и широко раскинутые руки и ноги.
Каролина на секунду подняла глаза, положила руку за запястье Мэри и сказала:
– С вашего позволения должна заметить, что вы просто поразительная пара. Оба превосходно сложены, словно близнецы. Роберт говорит, вы не женаты. Ну, а живете-то вы вместе?
Мэри скрестила руки на груди и наконец-то посмотрела на Каролину:
– Нет.
Каролина отдернула руку и положила на колени, воззрившись на нее с таким изумлением, словно рука ей больше не принадлежала. Ее маленькое личико, из-за темноты вокруг и гладкой прически производившее впечатление геометрически правильного овала, было невзрачным в своей правильности, невыразительным, лишенным признаков возраста. Глаза, нос, рот, кожа – все казалось рассчитанным на то, чтобы отвечать лишь самым необходимым требованиям. Рот, к примеру, представлял собой не более того, что означает само это слово: подвижную, снабженную губами щель под носом. Она подняла наконец взгляд от своих коленей и неожиданно для себя посмотрела прямо в глаза Мэри; мгновенно потупившись, она уставилась в пол и вновь принялась задавать вопросы:
– А чем вы занимаетесь? То есть чем зарабатываете на жизнь?
– Раньше я работала в театре.
– Актриса! – Мысль об этом взволновала Каролину. Она неловко согнулась на стуле – казалось, ей больно и держать спину прямо, и расслаблять.
Мэри покачала головой:
– Я работала в женской труппе. Три года дела у нас шли неплохо, но недавно мы расстались. Слишком много споров.
Каролина нахмурилась:
– Женский театр?.. Только актрисы?
– Кое-кто предполагал приглашать мужчин, хотя бы время от времени. Но остальные не желали ничего менять, предпочитая оставить все, как есть. Из-за этого мы в конце концов и разошлись.
– Пьеса, в которой все персонажи – женщины? Не представляю, что из этого может выйти. Точнее – что в ней может происходить?
Мэри рассмеялась.
– Происходить? – повторила она. – Происходить?
Каролина ждала объяснений. Мэри понизила голос и заговорила, слегка прикрыв рот рукой – так, словно хотела стереть с лица улыбку.
– Ну, можно, например, поставить пьесу о двух женщинах, которые только что познакомились, а теперь сидят на балконе и разговаривают.
Каролина просияла:
– Ну конечно! Но при этом они, вероятно, ждут мужчину. – Она взглянула на свои наручные часы. – Когда он придет, они перестанут разговаривать и войдут в комнату. Что-то произойдет…
Каролина судорожно захихикала; хихиканье могло бы перейти в смех, не сдерживай она его так упорно: прислонясь плотнее
– Как бы то ни было, – сказала Мэри, – я осталась без работы.
Каролина вся извертелась. Казалось, любая поза причиняет ей боль. Мэри спросила, не принести ли подушку, но Каролина быстро, энергично покачала головой и сказала:
– Мне больно смеяться.
Когда Мэри спросила, в чем причина недуга, Каролина покачала головой и закрыла глаза.
Мэри, приняв прежнюю позу, посмотрела на звезды и на огоньки рыболовных судов. Каролина шумно, часто вдыхала воздух носом. Потом, через несколько минут, когда ее дыхание сделалось ровным, Мэри сказала:
– Конечно, в известном смысле вы правы. Почти все лучшие роли написаны для мужчин – и на сцене, и в жизни. Если нужно было, мы играли мужские роли. Лучше всего это получалось в легком стиле, когда мы подсмеивались над мужчинами. Однажды мы даже поставили «Гамлета». Спектакль имел большой успех.
– «Гамлета»? – Каролина произнесла это слово так, точно впервые его услышала. – Пьесу я не читала. А постановку в последний раз смотрела еще тогда, когда в школе училась.
Пока она говорила, в галерее позади них зажглось еще несколько ламп, внезапно осветивших балкон сквозь стеклянные двери и разделивших его на части длинными густыми тенями.
– Это не там появляется призрак?
Мэри кивнула. Она вслушивалась в шаги, которые звучали в галерее и, приблизившись к двери, внезапно стихли. Оборачиваться она не стала. Каролина наблюдала за ней.
– И еще в монастырь кого-то упрятали? Мэри покачала головой. Шаги послышались вновь и сразу затихли. Скрипнул стул, и один за другим послышались металлические звуки, похожие на позвякивание столовых ножей.
– Призрак там есть, – рассеянно сказала она. – И монастырь тоже, но он там не показан.
Каролина силилась встать со стула. Едва она поднялась, как перед ними неслышно, с легким поклоном, возник Роберт. Каролина взяла со стола поднос и бочком протиснулась мимо него. Они не поздоровались, и Роберт не посторонился, чтобы дать ей пройти. Он улыбался Мэри, и оба вслушивались в нестройные звуки шагов, удаляющихся по галерее. Открылась и закрылась дверь, и воцарилась тишина.
Роберт был одет так же, как прошлой ночью, и источал тот же резкий аромат лосьона. Из-за игры света и тени он казался еще более коренастым. Он убрал руки за спину и, сделав пару шагов по направлению к Мэри, вежливо поинтересовался, хорошо ли они с Колином спали. Завязался оживленный разговор. Мэри выразила восхищение квартирой и видом с балкона; Роберт объяснил, что когда-то весь дом принадлежал его деду и что, получив дом в наследство, он разделил его на пять роскошных квартир и теперь живет с ренты. Он показал на кладбищенский остров и сказал, что там, рядом друг с другом, похоронены его дед и отец. Потом Мэри обратила его внимание на свою хлопчатобумажную ночную рубашку, поднялась и сказала, что ей, вероятно, следует одеться. Роберт за руку повел ее в комнату к большому обеденному столу, настаивая на том, чтобы сначала она выпила с ним по бокалу шампанского. На серебряном подносе, вокруг бутылки шампанского, были расставлены четыре высоких бокала на длинных розоватых ножках. И тут из спальни, дверь которой находилась в дальнем конце галереи, вышел Колин и направился к ним.