Стопаж
Шрифт:
(5 рублей!!!) со словами "У нас в Веневе все такие!". Через час с небольшим я оказался в Туле, не произведшей на меня большого впечатления своей угрюмой архитектурой, а еще через полчаса с помощью городского автобуса - на желанной Симферопольской трассе. На некоем транспорте (или двух), которого уже никак не вспомнить, доехал до Плавска (вернее, заехал за него), где надолго застрял.
Рядом с трассой пролегала железная дорога, и ко мне начала подкрадываться крамольная мысль, а не дождаться ли зеленой собачки и по-человечески доехать до Орла. Было уже за семь, до заката оставалось не больше полутора часов. Оставаться на трассе ночью мне очень
За пару минут до того, как я окончательно решил топать на ж.д. станцию, случилось чудо: остановились Жигули и взяли меня с собой.
Рядом с водилой сидел его сын-подросток; они беседовали о чем-то своем и не обращали на меня внимания. Меня это вполне устраивало.
Не прошло и десяти минут, как водила затормозил рядом с еще одним стопарем - парнем в косухе и с длинными грязными волосами. Он разместился рядом со мной на заднем сиденье. Здесь мы выяснили, что оба направляемся в Киев.
Стемнело. Сосед мой задремал, я же пока держался. Видимо, именно это позволило мне за несколько минут уловить изменение настроения водилы, который нежно так затормозил и сказал "Ну, давайте расчитаемся". Сосед мой от этих словес мигом очнулся (как я почувствовал), но для водилы продолжал притворяться спящим.
Я начал разговор в том ключе, что, мол, при посадке об этом не было сказано ни слова. Водила потребовал с нас по пятидесяти рублей и пригрозил отвезти нас к некоему знакомому подполковнику милиции.
Сосед мой подскочил с воплем "нет у меня денег!". Я выгреб из дежурного кармана все, что там было и со словами "Это все, что у меня есть" протянул означенную горсть водиле. Тот отодвинул носовой платок и прошлогодний каштан и выбрал два червонца. Так мы оказались в Орле.
Минут пять мы с попутчиком дуэтом материли водилу, потом стали решать, как быть дальше. На трассе в столь поздний час машины появлялись раз в пять минут, если не реже, было, наконец, холодно и мокро.
Почти без споров мы выбрали панельную девятиэтажку в десяти минутах ходьбы от трассы, поднялись на последний этаж, поужинали в свете моего фонаря совместными припасами и стали устраиваться на ночь. Спутник мой, как истинный панк призрев грязь, лег прямо на бетонный пол, закутавшись косухой. Я пытался спать в обнимку со своим рюкзаком, сидя на лестнице, но это было довольно утомительно.
В поисках наиболее удобного положения тела я провел остаток ночи.
_1 августа Орел - Киев_
В придачу и воскресенье. День тот начался для нас часов в шесть утра. Один из нас был грязен как профессиональный бомж, другой же офигел от недосыпания (думаю, часа три-четыре сна мне удалось вырвать у этой ночи). Мы бодро покинули приютившую нас девятиэтажку и через десять минут были на трассе. Спутник мой, по его словам, должен был на российско-украинской границе встретить своих друзей перед последним рывком на Киев. Он предлагал ехать с ним (или с ними?). Кончилось тем, что мы стали стопить в двухстах метрах друг от друга. Он уехал через час, я задержался примерно на столько же.
Нет, конечно же машинки останавливались, но все отчего-то ехали по окружной именно в Орел, а мне именно в Орел и не хотелось.
Наконец, некая машинка, направлявшаяся в Курск, доставила меня до развилки на Киев.
Здесь, простояв в грязи положенную уйму времени, я оседлал
ЛИАЗную фуру до Железногорска. Водила без конца жаловался на отсутствие солярки ("с Урала еду, куча денег на штрафы ушло") - ее на дне бензобака
Так я добрался до Железногорска, где сел в РАФик, доставивший меня до слияния с трассой "Киев". В пяти километрах уже была украинская граница. Я стал стопить в сторону Украины. Спустя полчаса в одном из трех приближавшихся ко мне силуэтов я узнал своего давешнего попутчика. Двумя другими оказались высокий парень совершенно толкинутого вида и хиппозная девушка. Меня представили сей удивительной паре и позвали пробираться через границу по тайным тропам. Через таможню они положительно отказывались идти, так как у кого-то из них не было паспорта. Несмотря на крайнюю скудность движения на трассе, я отказался - как оказалось, не зря, поскольку через час стояния под зонтом и моросящим дождем (одновременно - и тем и другим, поскольку зонт почти не спасал) приехал самый обыкновенный рейсовый автобус и за два рубля довез меня до границы.
Между российской и украинской таможней была длиннющая ничейная зона, где непрерывной вереницей стояли всевозможные фуры. Жизнь здесь кипела вовсю: между машин шныряли не в меру накрашенные женщины с ручными тележками, предлагая еду, питье и себя заодно; водилы ели, пили, мылись и оправлялись в непосредственной близости от дороги. На таможне я несколько раз повторил свою байку про свадьбу друга в Ужгороде, обменял сколько-то рублей на гривны и был выпущен в Украину.
По эту сторону границы на дороге царило то же запустение, несмотря на это, я относительно скоро сел в "Жигули", под завязку набитые канистрами с бензином. Все эти емкости при езде музыкально перебулькивалось. Водила - весьма молодой - рассказал про бензиновый кризис, разразившийся на Украине из-за одновременного закрытия "на ремонт" двух или трех нефтеперерабатывающих заводов (политика, не иначе - заявлял он). Цены на бензин за несколько недель выросли в три раза, и его стало сверхприбыльно возить из России.
Он свернул с трассы, а я остался стопить. Довольно скоро остановил фуру прямо до Киева. Подивился на рассказ водилы о том, что он стоял на границе битые сутки. И ладно бы - стоял: каждые двадцать минут приходилось раскочегаривать двигатель и передвигаться вперед на десять-пятнадцать метров в очереди - так что ни вздремнуть нормально… Я посочувствовал ему, рассказал о своем увлекательном стопе.
В Киев мы приехали уже в сумерках. Проехали сквозь весь город, и я был высажен у начала шоссе в сторону Житомира. В магазине купил хлеба, попросил набрать мне в бутылку воды. Да, поразило меня, что на улицах прохожие разговаривали исключительно по-русски. Не так я представлял себе столицу незалежной Украины.
Просмотрев несколько подъездов девятиэтажек рядом с дорогой, я нашел, что там ночевать нельзя: до крайности грязно, на крыше же девятиэтажки было ветрено и холодно. Двенадцатиэтажные башни были оснащены дверями с домофонами.
Через дорогу располагалось некое летнее кафе, в котором каждые десять минут начиналась песня с нехирыми словами типа "Американцы… охо.. пришли на танцы…" - невозможно было понять, фонограмма ли это или живые голоса. Через час я был уже готов разгромить это заведение за осточертевшую песню…