Сторно
Шрифт:
Чуть в стороне от шоссе на небольшом бугру люди Батуры закапывали орудия на новом месте. Молодец, лейтенант, всё делает верно и вовремя. На этой позиции пушки стояли разрозненно и с прицелом на дальнюю стрельбу.
– Как дела, Евгений?
– Василий Захарович, ты что ранен? – он встревожено окинул меня взглядом, – в кровище весь.
– С эсэсовцами поцапались маленько. Они трендюлей огребли, и сейчас злые, как черти. Готовьтесь к новому штурму. Смотрите внимательно. Команды не ждите. Как немцы скучкуются для атаки врежьте осколочными.
На той стороне шоссе Пилипенко тоже перебрался на другое место и под прикрытием приземистого строения устраивал свои пушки для фланкирующей стрельбы вдоль рубежа. Дальше среди домов, порыкивая дизелями, устраивались четыре тридцатьчетвёрки и танковый десант.
С этой стороны открывалась завораживающая картина недавнего побоища. Всё шоссе и обочины были загромождены грудами застывшего железа, дымящимися, закопченными и скособоченными танками, самоходками, мотоциклами. Между луж догорающего бензина виднелись смятые кабины, опалённые борта и остовы грузовиков и трупы. Сотни трупов в серой форме. Некоторые эсэсовцы ещё стонали и пытались двигаться. Весь этот завал вдоль шоссе острым языком протянулся в глубину нашей обороны.
– Что скажешь, Кузьма Петрович?
– А, что тут говорить, смотри сам, – он махнул рукой в сторону дымящегося завала, – вы, похоже, тоже без дела не сидели, – он крякнул и покосился на мой заляпанный камуфляж.
– Пришлось немного повоевать. Снаряды есть?
– Бронебойных маловато.
– Пошли кого-нибудь, пусть подвезут, там что-то ещё осталось. Готовься к штурму. На этот раз их будет много, и очень злых. Всё ясно?
– Всё ясно только дуракам, – спокойно проворчал Пилипенко. – Эка невидаль, германские танки.
У соседних танкистов командовал невысокий, улыбчивый лейтенант. Он быстро сообразил, чего я от них хотел, и обещал прикрыть фланг.
Бойцы второго взвода энергично углубляли и расширяли окопы. Артиллерийский и миномётный обстрел многим вправили мозги, и теперь вдоль всей опушки мелькали лопатки и вылетали комья земли, туда-сюда сновали нагруженные боеприпасами и шанцем бойцы.
– Стой, – поймал я за руку куда-то спешащего взводного, – Имей ввиду, эсэсовцы рассвирепели и будут мстить. Репутацию непобедимой гвардии фюрера мы им подмочили, и чтобы смыть позор, они из кожи выпрыгнут, чтобы нас порвать. Пошли бойцов за патронами. Запаситесь основательно. Гранаты приготовь. И пока есть время, отправь ребят в поле, пусть пошарят.
В центре за редким березняком на прямой наводке стояли наши зенитки.
– Командира ко мне.
– Товарищ…
Я остановил его жестом:
– Послушай, Иван, ты что, решил снаряды сэкономить? Стрелять было не в кого, или немцев испугался? Ты понимаешь, что из-за вас они почти прорвались в центре?
Парень стоял краснее полкового знамени и не знал, куда спрятать глаза:
– Товарищ командир, не по нашей вине задержка. Зенитки мы не могли по лесу протащить, а машина там не прошла. Больше не повторится.
–
Вблизи Минского шоссе обосновался первый взвод. Молодец всё-таки Андрюха Ситников. Его бойцы уже почти соединили стрелковые ячейки в общий окоп с пулемётными гнёздами, а сзади в углублении под навесом было оборудовано что-то вроде укрытия.
– Проблемы есть, Андрей?
– Да, товарищ командир. Вон в закутке раненые десантники. Здесь двенадцать человек и у шоссе ещё семь.
– Пошли кого-нибудь к машинам, пусть пригонят пару Опелей, собери раненых со всего рубежа и отправь в Коссово. Займись этим сам, Андрей. И готовься к новой атаке. Миномётчикам хвост накрути.
Чуть в глубине по обе стороны Минского шоссе расположились тридцатьчетвёрки. Две из заслона и четыре вернувшиеся из рейда. Наша камуфлированная стояла в полста метрах впереди, как овчарка, охраняющая отару. В одном из танков экипаж энергично ковырялся в моторном отсеке. Другие танкисты тоже приводили машины в порядок. Командовал там старший лейтенант.
– Товарищ старший лейтенант, можно вас на минутку.
Он спрыгнул с танка и спустился ко мне под откос.
– Командир роты, старшина Батов.
– Командир роты старший лейтенант Симонов.
– По всем приметам немцы скоро опять атакуют. Майор Иванюк тяжело ранен, отправлен в медсанбат. Нужно согласовать наши действия.
– А, что тут согласовывать? Я, как старший по званию, беру командование на себя. Вам всё понятно, старшина?
– Нет. Понятно только то, что вы не очень хорошо понимаете положение вещей.
– Да, ты что, старшина? – он оглянулся по сторонам, – белены объелся? Ты как разговариваешь? – в лице промелькнуло оскорбительное презрение, и он сердито засопел, – под трибунал захотел?
– Полагаю, что под трибунал можете попасть именно вы, если будете мешать проводить операцию. У меня приказ командующего 10 армией генерал-майора Голубева об организации заслона на Брестском направлении. Ваша танковая группа придана нам для усиления. По-хорошему прошу, старлей, не мешай. Не хочешь подчиняться, собирай манатки и вали в Коссово чай пить. Если с твоей стороны будет противодействие, арестую и доложу командованию. Так как, товарищ старший лейтенант, будем воевать, или пиписьками меряться?
Красный, как рак, старлей стоял напротив и, молча, раскрывал и закрывал рот. Потом он выругался, отвернулся, постоял и, медленно повернувшись, глухо проговорил:
– Мне надо связаться с командованием.
– Пожалуйста. В центре обороны у штабного Опеля наш связист с рацией. Двести метров в том направлении. Честь имею.
Я поднялся по насыпи на шоссе и по исклёванному минами и осколками асфальту зашагал в сторону нашего танка. Экипаж расселся на брезенте на трансмиссии и с аппетитом уплетал консервы и сухари, запивая водой из фляг. Механик Иван Сорокин с полным ртом, замахал мне рукой: