Стороны света
Шрифт:
– Они, должно быть, все мертвы, ведь они живут на склонах огненных гор.
– Формоз, я пущу тебя на корм собакам, – ответил Лазарь. – Скажи мне на милость, какой из тебя верховный жрец, если ты не знаешь, что Красные отшельники не боятся огня?
Через час Формоз рискнул выглянуть наружу, пепел все еще витал в воздухе, но уже можно было дышать. Лазарь из своего шатра не выходил. К всеобщему удивлению, лошади достаточно благополучно пережили извержение, и их повозка медленно поползла в сторону темнеющих в облаках пепла гор.
На то, чтобы подъехать ближе, у них ушла оставшаяся половина дня. Если верить часам Формоза, то уже было к полуночи, когда
– Может, поближе подъедем?
Мадог покачал головой.
– Я не думаю, что сюда принято подъезжать на лошадях. Поможешь мне? – он кивнул на Лазаря.
Тот молчал. Всегда когда его сажали куда-то, снимали откуда-то или носили на руках, его лицо приобретало отсутствующее выражение. Сейчас было немыслимо даже представить себе, что когда-то этот человек рубил головы свиным тушам одной рукой. Формоз и Мадог сняли его с лошади, а потом понесли к пещерным домам: головой вперед, Формоз за руки, а Мадог за ноги. Они вошли под свод первой из арок, когда Формоз остановился и крикнул:
– Эй! Есть здесь кто?
Ответом была только тишина.
– Нам идти внутрь? – спросил Мадог.
– Нет, – ответил Лазарь, – они выйдут сами.
Формоз с облегчением опустил Императора на пол и тяжело прислонился к каменной стене. Мадог остался стоять, Лазарь подтянулся на руках и сел.
– А вы ведь были здесь раньше, – заметил Формоз. – Ведь как-то же вы передали им свое завещание, они бы взяли его только лично от Императора.
– Завещание? – удивился Мадог. – Ты был так предусмотрителен?
– Можно подумать, ты не был.
– В сорок два года на тот свет еще рановато по моему мнению. Так и что ты написал в своем завещании?
Лазарь уже открыл рот, чтобы ответить, но Формоз его перебил.
– Да простит мне их величество, но я видел полную версию завещания, и должен сказать, что на тот момент я испытал глубокий шок от того, что большая его часть была посвящена Канцлеру Эльте. Теперь-то я, конечно, все понимаю, хотя уж извините мне эту вольность, на мой взгляд, не настолько уж Канцлер … хороша собой, чтобы вносить из-за нее запись в Книгу наследников задним числом. Хотя, конечно, ваши дети – ваше дело, здесь я только могу восхититься вашей щедростью.
В тишине стало слышно, как в арках пещерных домов воет ветер. Лазарь смотрел на Формоза в упор, и жрец с внутренним злорадством отметил, что попал в цель – не стоило переоценивать самолюбие Формоза, он был бы готов проиграть Канцлеру, но не какой-то худосочной девке,
– Дети? – переспросил Мадог.
Для хорошего удара под дых нужен зритель – лорд Мадог, по мнению Формоза, был для этого идеальной кандидатурой.
– Ну да, – поспешил ответить Формоз, – дочь Канцлера. Ей сейчас уже должно быть лет семнадцать. Конечно, когда я прочитал завещание в первый раз, то, не скрою, оно меня очень удивило. Но теперь-то все ясно…
– Семнадцать лет? – снова переспросил Мадог.
– Судя по записям, – все так же бодро отрапортовал Формоз.
Происходящее стало его несколько смущать. Лазарь продолжал пилить его холодным взглядом, но Формоз достаточно хорошо знал Императора, чтобы понимать – это далеко не признак ярости, а вот лорд Мадог, напротив, вдруг стал так бледен, что это было заметно даже в пепельных сумерках.
– А еще я завещал трон Сигизмунду, а Албертон и Северные земли Валтасару. Мог бы начать с первых пунктов завещания, Формоз, если уж решил о нем болтать.
Звучало как упрек, а не как обещание скорой смерти, которое Формоз, если честно, ожидал услышать.
– А что касается третьего пункта моего завещания, то эта запись должна была бы быть в книге наследников другого государства, но, к сожалению, у меня была только эта, – взгляды Лазаря и Мадога встретились. – Тебе действительно рано писать завещание, раз в сорок два года твои грехи замаливают все, кому не лень.
Формоз окончательно перестал что-либо понимать, он начал ощущать, что поразил не ту цель, которую ему хотелось бы – в отличие от Лазаря Мадог ходил на своих ногах. Но, черт возьми, что все это значит?
Дальше строить догадки у него не было возможности, потому что из глубины каменных коридоров раздались шаги. Формоз быстро отскочил от стены и сделал шаг за спину Мадога. Лазарь смотрел в темноту, как будто бы мог там что-то разглядеть. Шаги приближались, и вскоре появилась высокая фигура в красном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Черт возьми, Император был прав – они выжили.
Фигура остановилась в нескольких метрах от Лазаря. Император медленно кивнул. Фигура развернулась и исчезла, но ненадолго, через несколько минут появились уже три фигуры в красных плащах, двое из них несли носилки. Они осторожно положили на них Лазаря и направились вглубь пещеры. Мадог пошел за ними. Формозу ничего не оставалось, как пойти следом. По каменным коридорам они шли всего несколько минут, потом они оказались в широкой пещере, в которой стояли столы, за ними сидело несколько отшельников, что-то неторопливо писавших при свечах. Дальше они свернули в еще один коридор, по сторонам которого шли двери. В кельи, как решил Формоз, потому что одна из дверей открылась, и он успел заметить маленькую комнатку с топчаном на полу и умывальником в углу. Они шли еще несколько минут, а потом отшельники остановились у одной из дверей. Тот, что шел впереди, постучал в нее. Дверь открыли, и вся процессия вошла внутрь. Эта комната была больше, чем келья, которую видел Формоз, на стенах в рамках висели пергаменты с письменами, был камин, в котором горел неестественно яркий огонь. Посередине стоял стол, за которым – спиной к огню и лицом к двери – сидел человек в таком же красном плаще, как и остальные. Носилки Лазаря опустили на пол, один из отшельников принес кресло, другой посадил в него Лазаря. Мадог встал у двери, Формоз неловко пробрался мимо него и встал в углу. Отшельники вышли и закрыли за собой дверь.