Сторож маяка в Нейверке
Шрифт:
ГЛАВА I
— Это не может так продолжаться дальше. Виталийцы все более поднимают головы, а что касается этого Клауса Штертебекера так ни один человек и ни один город столько еще не вредил нам как этот пират!
— Действительно, это стыд и позор! Мы уже дошли до того, что гамбургский корабль прямо не смеет оставить Эльбу, даже когда они собираются многие сразу. Виталийцы лежат со своим флотом пред Гелголандией и не дают даже мыши проскользнуть.
— Мы не должны были допустить, чтобы они основались
— Больше половины их погибло при штурме.
— Это действительно неслыханно, до какого позора мы дошли!
— Но что нам делать? Да если мы соберем отряд солдат в пять тысяч человек и пошлем их в Гелголандию, это тоже не поможет нам. Солдаты не могут быть надежнее рыцарей.
— Мы должны пытаться победить этого Штертебекера хитростью, в открытой борьбе мы ничего не поделаем с ним. Флот виталийцев насчитывает теперь двадцать один корабль, да какие! Мы не можем выставить даже одного подобного.
— Боже избавь. Ведь этот негодный юнкер провозглашенный «королем виталийцев», разбил даже английский флот, под командой знаменитого адмирала лорда Хурхиля, так, что король Ричард II должен был подчиниться требованиям пиратов.
— Как?? что? это ново для нас!
— Расскажите бургомистр! Это ужасные новости? — кричали сенаторы, собравшиеся в ратуше, чтобы найти средство против усилившегося морского разбоя в северном море.
Бургомистр Бальтазар Кольмстеде ответил:
— Сегодня утром я узнал это известие. Самое курьезное, это то, что виталийцы своей победой оказали нам тоже услугу.
— Как это возможно? Расскажите! — кричали сенаторы.
— Король Ричард II закрыл гостиный двор.
— Это неслыханно! Это нарушение мирных отношений. Мы не можем это так оставить, — шумели сенаторы.
— Слушайте дальше, — продолжал бургомистр, — виталийцы узнали об этом гораздо раньше нас, и Штертебекер с шестью кораблями предпринял настоящую войну против Англии.
— С шестью кораблями? это невероятно! Где же был английский флот?
— Он стоял, под командой лорда Хурхиля за островом Вигт и охранял индийский корабль с золотом, который попал в руки Штертебекера после гибели британского флота.
Гамбургские сенаторы были поражены. То, что бургомистр рассказал им, казалось им невозможным, хотя они уже давно знали о геройской деятельности Штертебекера.
Это известие совсем придавило их. Если величайший флот в мире ничего не мог сделать против виталийцев, так что может сделать одинокий город Гамбург?
На Ганзейский Союз нельзя было полагаться. Каждый город заботился о собственных делах и, хотя они обещали друг другу помощь и поддержку, они редко исполняли свои обещания.
Наконец в Гамбурге убедились, что они могут рассчитывать только на свои собственные силы, и вот они теперь занялись вопросом
— Штертебекер поехал со своим флотом вверх по Темзе, — продолжал бургомистр, — и заставил короля вновь открыть гостиный двор, так что наш рынок в Лондоне теперь тоже открыть.
— Это храброе дело, — сказал Юрген Мюльвартер. — Мы бы должны были быть очень признательны этому Штертебекеру, если бы он был гамбургским адмиралом или моряком какого-либо другого признанного города или государства. Но он ведь только пират. Какая нам польза от того, что мы свободно можем продавать наши товары в Лондоне, если мы не имеем возможности доставить их туда.
— Мы должны предпринять что-нибудь против дерзкого морского разбойника, — крикнул Генрих Вальтерр. — Чем дальше мы откладываем это, тем более возрастает его сила и тем труднее будет победить его.
— В этом мы все согласны, — сказал седой Клаус Дитман. — Но вопрос в том, можем ли мы изменить это положение. При теперешнем обстоятельстве мы не можем выступить на борьбу с виталийцами. Помимо того, что у нас очень мало кораблей, равных кораблям виталийцев, но не хватает прежде всего способного адмирала.
С этими словами все были согласны. Сенаторы опустили головы и мрачно молчали.
— У нас остается только один исход, — сказал Николас Шоке после недолгой паузы. — Я уже раньше предлагал попытаться хитростью победить этого Владыку морей.
Бальтазар Гольмстеде покачал головой.
— Я на это не могу согласиться, — сказал он. — Неужели вы хотите, чтобы упрекали сенат вольного города Гамбурга, что он купил свою безопасность коварным обманом? Нет, господа, это не годится.
— Вы меня плохо поняли, почтенный бургомистр, — ответил Николас Шаке. — Я совсем не думаю, чтобы сенат пустил в ход обман или измену, хотя с таким разбойником совсем не следует быть особенно разборчивым в средствах.
— В таком случае, сенатор Шоке, я не понимаю, что вы подразумеваете.
— Очень просто. Город Гамбург назначил двести дукатов за голову атамана разбойников. Если найдется кто-нибудь, кто захочет заработать эти деньги и предаст пирата в наши руки, разве можно будет обвинить сенат в нечестном поведении?
— Нет! Этого никто не скажет! — крикнули все сенаторы.
— И я думаю, для нас безразлично, каким образом этот человек доставит нам пирата, — продолжал Шоке торжествующим голосом.
— Конечно! Нам никакого дела нет до выбора средств этого человека. Но до сих пор не нашелся еще человек, который захотел бы заработать этот приз, хотя мы его несколько раз повышали.
— Повысьте его еще раз, благородные сенаторы, и я вам доставлю человека, который возьмется за это дело.
— Сколько же нужно прибавить?
— Сто дукатов, так чтобы всего было триста дукатов.
— Это неслыханно, — крикнул Юрген Мюльвартер, и другие сенаторы тоже выразили свое недовольство.