Сторож
Шрифт:
Пайк перенес на крыльцо сумки девушки, нашел ключ, провел ее в маленькую гостиную. Дверь направо от них вела к ванной комнате и спальням, передней и задней. Домик был чист, опрятен, но с поизносившейся мебелью.
Ларкин сказала:
— Я вот все думаю. Где мы сейчас, никто не знает, верно? У нас есть мои кредитки. Я могла бы воспользоваться банкоматом. И мы бы уехали, куда захотели.
Пайк опустил сумки на пол:
— Выберите себе спальню.
Он прошелся по обеим спальням, ванной и кухне, проверяя окна и задергивая шторы. Спальню Ларкин
— Нет, вы послушайте. Мы можем взять «Гольфстрим». Отец возражать не будет. У нас сказочная квартира в Сиднее. Были когда-нибудь в стране Оз?
— Вас узнают. Кто-нибудь в аэропорту скажет: «А вот и Ларкин с ее реактивным самолетом».
Он заглянул в холодильник. Их ожидали два пакета из продуктового магазина, коробка бутылок с водой, упаковка из шести бутылок пива «Корона».
— Это оставила моя знакомая. Угощайтесь.
— Хорошо… у нас есть еще дом в Париже — на авеню Георга V, в квартале от Елисейских полей. Я оплачу полет коммерческим рейсом. Это не проблема.
— Кредитные карточки оставляют следы. А для самолетов заполняются полетные планы.
Пайк направился обратно в гостиную, Ларкин нагнала его.
— Я возьму деньги в банкомате. Это же не трудно, правда.
В гостиной гудел единственный в доме кондиционер, включенный знакомой Пайка. Воздух вырывался из его отверстий с едва ли не ураганным ревом, кондиционер металлически дребезжал. Пайк выключил его.
Ларкин пришла в ужас:
— Зачем вы отключили воздух?
— Не мог ничего расслышать.
— Жарко же. Тут скоро станет как в печке.
Она скрестила на груди руки, впившись пальцами в предплечья. Пайк понимал — дело не в Париже или Сиднее. Дело в том, что она испугана.
Он коснулся ее руки:
— Я знаю, вы привыкли жить иначе, но этот дом — именно то, что нам нужно. Сейчас он — самое безопасное место.
— Простите. Я вовсе не хотела ныть и скулить.
— Я пойду заберу из машины мои вещи. Оставлю вас на несколько минут, идет?
Ларкин устало улыбнулась:
— Конечно. Все будет нормально.
Пайк выключил свет, чтобы его силуэт не рисовался в проеме двери. Вышел из дома, забрался в «лексус» и, связавшись через новый телефон со старым, просмотрел оставленные на нем сообщения. Бад оставил три кряду, все примерно одинаковые: «Черт, позвони мне! Ты не можешь просто так исчезнуть вместе с девушкой! Ради всего святого, она же федеральная свидетельница! На тебя ФБР натравят!»
Час спустя он оставил еще одно. Пайк отметил, что Бад немного успокоился. «Вот что у меня пока есть: трупы из Малибу не опознаны. Насчет Игл-Рока выясню завтра. УПЛА [1] и шерифы тебя с этой стрельбой не связали. Я поговорил с Доном Питманом, агентом Минюста. Он делает все возможное, чтобы защитить тебя от местных властей, но ему совершенно необходимо поговорить с тобой. Ты должен позвонить мне, друг. Я не знаю, что сказать ее отцу. Если ты еще жив, позвони».
1
Управление
Последнее сообщение оставил сухой мужской голос: «Это специальный агент министерства юстиции Дон Питман. 202-555-6241. Позвоните мне, мистер Пайк».
Пайк отключился от старого телефона, посидел, прислушиваясь к окрестностям. Интересно, что имел в виду Бад, говоря, что трупы из Малибу не опознаны. Пайк полагал, что личности покойников будут установлены, как только они попадут к коронеру, и это даст ниточку, ведущую к Мишу.
Было уже темно, а темноту Пайк любил. Темнота, дождь, снег, буря — все, что способно укрыть тебя, хорошо. Он обошел, проверяя окна, дом, поднялся на крыльцо и вошел внутрь.
Ларкин в гостиной уже не было, однако Пайк слышал, как она возится на кухне. Он снял рубашку с длинными рукавами и сел, дожидаясь Ларкин, в одно из кресел. Из кухни донеслось дребезжание холодильника — Ларкин выворачивала из пластиковой упаковки бутылку с водой. Она вышла из кухни, прошла половину пути до гостиной и, только тогда увидев его, перепугалась до того, что из стиснутой ею бутылки ударил в воздух гейзер воды.
— Вы меня до смерти перепугали.
— Простите.
Она подышала, отрывисто, как дышат испуганные люди, потом смущенно рассмеялась:
— Господи, в следующий раз хотя бы произнесите что-нибудь. Я не слышала, как вы вошли.
— Может, вам стоит надеть что-нибудь?
Она сняла с себя все, кроме лифчика и совсем узеньких светло-зеленых трусиков. Из пупка у нее торчала шляпка золотого гвоздика. Стоя лицом к Пайку, она гордо выпрямилась во весь рост:
— Мне жарко. Я же вам говорила, без кондиционера мы изжаримся.
Ларкин подошла к дивану, села, положила босые ступни на кофейный столик и уставилась на Пайка:
— Вы уверены, что не хотите в Париж? В Париже прохладнее.
Она смотрела на него с улыбкой женщины, которая только сию минуту обнаружила, что мир вращается вокруг секса.
— Кто такой Дон Питман? — спросил Пайк.
Улыбка исчезла:
— Я не хочу сейчас говорить о нем.
— Мне необходимо знать, кто эти люди. Он звонил мне.
Ларкин спустила ноги со столика.
— Он работает на правительство. Питман и еще один — Бланшетт. Кевин Бланшетт из Управления генерального прокурора.
Она наклонилась вперед, поставила бутылку на столик, и груди ее, округлые и полные, натянули в охряном свете ткань лифчика.
— У меня на попе есть татуировка. Видели ее нынче утром? Я хотела, чтобы вы увидели.
Пайк молча смотрел на нее.
— Это дельфин. По-моему, дельфины прекрасны. Особенно когда они летят по воде. Они кажутся такими счастливыми, быстрыми. Я тоже хочу быть как они.
Девушка встала, обошла столик, остановилась перед Пайком.
Он покачал головой: