Сторожевые волки Богов
Шрифт:
– Полиция получит информацию завтра, – улыбнулся Асади. – Так что времени у тебя на раскачку и подготовку нет совсем. Я не могу ждать. Это слишком опасно. Так что ты должен сработать сегодня же ночью.
– Принято, – вновь кивнул мужчина. – Если это все, я хотел бы вас покинуть, босс. Сами понимаете – у меня еще много хлопот на сегодня. Как только я отработаю у Листовски, я отзвоню вам. Ничего рассказывать не буду. Скажу только – сыр готов.
– Почему сыр? – удивился Сададдин.
– Потому что вы же устраиваете мышеловку, – пожал плечами Николас. – Если вам не нравится эта фраза, дайте свою. Я просто не хочу говорить ничего, что имело бы какой-то связанный с нашими делами смысл.
– Плевать, – согласился Асади. – Пускай будет сыр.
– Так я могу быть свободен? – повторил вопрос мужчина.
– Иди, – разрешил Сададдин, провожая взглядом уходящего собеседника. – А складывается-то все даже лучше, чем планировалось.
Николас вышел из кафе и, скользнув взглядом по приметной шикарной машине цвета слоновой кости, зашагал по немноголюдной улице. Свой потертый неприметный автограв он специально оставил, как и всегда в таких случаях, за несколько кварталов от места встречи. Теперь можно было не только прогуляться до машины, не бросаясь никому в глаза, но и обдумать свое положение. Он почувствовал странные перемены в настроении своего работодателя во время последнего разговора в кафе. Стоило быть предельно осторожным и держать ухо востро. Ведь от тех, кто делает для хозяина всю грязную работу, обычно избавляются. Когда-то для того, чтобы замести следы, когда-то чтобы устранить потенциальный источник информации, когда-то стараясь исключить возможность шантажа со стороны работника. Но работнику ведь все равно, по какой из этих или иных причин ему прострелят голову где-нибудь в тесной подворотне, свалив потом все на бомжа или малолетних преступников. Теперь Николас буквально шкурой ощутил, что его время пришло и хозяин уже подумывает о том, кому поручить эту несложную на его взгляд работу. И ничего тут не поделать – такова жизнь. Значит, помимо предстоящей операции с Листовски, Николас должен хорошенько подумать, как сохранить свою шкуру и уйти без потерь. По добру – пристрелить этого напыщенного полукровку, вокруг которого вьются арабы. Миллионные состояния никогда не спасали от доброй пули. Но слухами земля полнится. И если Николас начнет убивать своих работодателей, то очень скоро вовсе останется без работы, а то и без головы. Значит, надо действовать тоньше и красивее…
Николас так загрузился своими размышлениями, что не заметил плавно вынырнувший из-за угла громоздкий черный «Форд Федерал Вагон». Автограв неторопливо сокращал расстояние до спешащего по улице человека. Впереди по ходу движения Николоса о чем-то увлеченно спорила молодая парочка – смазливая девчонка с какой-то садомазохистской внешностью и поджарый сутулый парень, похожий на освободившегося со своей смены вышибалу. Николас только окинул их взглядом и сразу потерял интерес, вернувшись к своим мыслям. Движение со стороны дороги, оказавшееся в поле его бокового зрения, мгновенно задействовало все ресурсы организма опытного солдата – еще не осознав опасности, он начал разворачиваться, одновременно ускоряясь и нащупывая под потертой длинной ветровкой рифленую рукоять пистолета с глушителем. Но тут мир озарился ослепительной вспышкой, а потом все поглотила непроглядная тьма. Он даже не успел понять, что с ним случилось, падая в беспамятство. Но упасть его телу не позволили две пары крепких рук, заботливо подхвативших наемника и втолкнувших в распахнувшееся нутро громоздкого мрачного автобуса…
– Не забудь, – повторил Никсон, обращаясь к сидящему за рулем Данко Корсону. – Доезжаешь до запретной зоны и тормозишь метров за двести от контрольно-пропускного поста базы. Отзваниваешься Умнику и, если он подтверждает нашу договоренность, двигаешь внутрь. На шлагбауме притормаживаешь. Досмотр проводить не будут, только сверят номера. На воротах тебе укажут, куда ехать дальше. После процедуры мухой возвращаешься назад. И не забудь, что ты должен привести и пациента и чип с записью.
– Подтверждаю, – кивнул Бивень, глядя, как Лилит умело вводит пленному дозу снотворного.
– Упырь, ты с Бивнем. Сидишь в салоне и глаз с пациента не спускай, – продолжил ставить задачу Майкл. – И не бей, если что в голову больше. Ты ему и так едва мозги только что не выбил.
– Так он же стрелять собрался, – попытался оправдаться Макс Майер.
– Все равно, – отрезал Малыш. – Нам его голова еще пригодится, чего не скажешь об остальном. Обратно привезти его должны в целости и сохранности. Ясно?
– Принято, – подтвердил Упырь, усаживаясь поближе к лежащему в проходе телу захваченного наемника.
– Отлично! – похвалил Никсон, выбираясь вслед за Лилит и Бубном из автограва. – Удачи!
«Форд Федерал Вагон», блеснув черными боками, стремительно скрылся за поворотом, устремляясь к восточному выезду из города. Малыш проводил машину взглядом и поспешил нагнать своих друзей, уходящих прочь по тихому переулку. В одном квартале дальше их дожидались два монограва, на которых прибыли на помощь Вор и Бубен. Вор и сейчас присматривал за этими аппаратами. Время-то неспокойное теперь в Лозанне настало. По улицам ходить небезопасно. Того и гляди, на оставленную
Сададдин нервничал и не мог заснуть. Он бродил по дому, курил сигары, пил херес, ел что-то найденное на огромной кухне в отсутствие отдыхающей прислуги. Ночь уже близилась к утру, когда Асади наконец сумел забыться тяжелым тревожным сном. Но едва он провалился в обрывочные сновидения, больше похожие на бред, как зазвучал вызов его коммуникатора. Сададдин вскочил, торопливо нащупывая трубку и не сразу находя кнопку ответа. Наконец ему удалось нажать клавишу и прижать трубку к уху.
– Сыр готов, – четко и громко сообщил Николас, и сразу же в трубке зазвучали короткие гудки.
Сададдин отключил трубку и откинулся на свою мягкую подушку. Дело сделано, оставалось только разыграть последнюю партию и подчистить немногочисленные хвосты. Настроение мгновенно улучшилось, и он мгновенно уснул глубоким и спокойным сном.
К вечеру полил холодный осенний дождь, и инспектор Стоун, забывший сегодня зонт, вымок до нитки. День сложился весьма странным. Вчера позвонил советник господина Асади и попросил встречи. Виктор Стоун был абсолютно уверен, что Асади начнет требовать у него отчета и пенять на нерасторопность и безрезультатность полиции в расследовании ограбления. Поэтому шел на встречу в совершенно отвратительном настроении, прихватив с собой своего помощника. Но встреча эта оказалась для инспектора Стоуна полной неожиданностью. Мало того что длилась она не более пяти минут – несравнимо меньше, чем полицейские потратили на путь до назначенного места. Но главным было совершенно другое. Господин Асади вдруг с ходу заявил, что по доступным ему каналам получил совершенно достоверную информацию о том, что к делу ограбления имеет самое непосредственное отношение глава семьи Листовски. О напряжении между Листовски и Асади знал в Лозанне каждый, кто прожил в городе хотя бы несколько дней. А в последние дни это напряжение, похоже, стало перерастать в открытую войну. По крайней мере, в заведениях, принадлежащих обеим этим семьям, уже загремели выстрелы и появились трупы. Полиция открывала дело за делом, но явных следов, указывающих на причастность той или иной стороны к устроенной бойне, обнаружить пока не удалось. Впрочем, полиция в таких делах не так уж сильно и усердствовала – проще немного подождать, и назревший фурункул сам прорвется наружу. И вот теперь Асади встречался с Виктором Стоуном и его помощником на нейтральной территории и совершенно четко утверждал о причастности Листовски к ограблению и похищению наследника Асади. При этом он так и не оговорился ни словом в отношении других нападений на его заведения. Ни единой реальной улики Асади не представил, намекнув лишь о том, что после получения таких сведений его люди сумели пристрастно пообщаться с одним из людей Листовски и получить от него подтверждение. Инспектор отпустил своего помощника прямо там же, на месте встречи, желая остаться один. И уходил он с этой встречи с двояким чувством. С одной стороны, он нутром чувствовал, что «истина где-то рядом». И это ощущение заставляло его всерьез относиться к заявлению Асади. Но с другой стороны – он не имел никаких других причин подозревать Листовски, кроме слов Асади. Презумпцию невиновности никто не отменял. А тут еще этот ледяной дождь…
Все, что хотелось сейчас инспектору Стоуну – побыстрее добраться до своей небольшой и неуютной квартиры и, выбравшись из мокрой холодной одежды, налить себе полный стакан виски. И сидеть с этим стаканом, завернувшись в теплый плед, и ни о чем больше не думать в сегодняшний вечер. Завтра он придумает, как разобраться с Листовски, как получить поддержку полицейского спецназа. А сегодня только виски и теплый плед…
Виктор трясущимися от холода пальцами набрал код дешевой системы контроля доступа и с облегчением проскользнул в тепло своего одинокого жилища. Он настолько замерз, что начал скидывать одежду прямо по пути к небольшому бару в гостиной и столовой по совместительству. Отлично ориентируясь в своей небольшой квартире, он даже не зажигал свет, боясь, что он может активировать слегка успокоившиеся мысли. Наполнив стакан, Виктор сделан большой глоток и, пройдя к массивному старому креслу, нащупал сложенный на нем плед.
– Инспектор Стоун?
Негромкий голос заставил Виктора расплескать содержимое стакана и стремительно выпрямиться.
– Свет! – крикнул он, вспоминая, что оставил оружие в повешенной на вешалке в коридоре наплечной кобуре.
Свет услужливо вспыхнул, и Виктор повторно вздрогнул, обнаружив в комнате сразу троих людей. Все они были облачены в явно военную одежду и прятали лица под масками из такой же ткани, как и сами костюмы.
– Кто вы такие? – спросил инспектор Стоун, успокаиваясь.