Сторожевые волки Богов
Шрифт:
– Эй, Бубен, на минутку, – окликнул Майкл связиста, а когда тот подошел, добавил: – Пойдем, поможешь мне лифт поднять.
Они спустились на ярус ниже и, обойдя стоящую технику, отыскали гусеничную машину, о которой рассказывал Упырь. Боевая машина имела хищный сплющенный корпус, распластанный, словно причудливая раковина. Сверху небольшим наростом возвышалась башня с торчащими спаренными стволами плазменной пушки. Малыш протиснулся в узкий для него люк боевой машины, некоторое время усаживался в неожиданно удобное кресло, оказавшееся в небольшой боевой машине единственным. Ни места стрелка, ни каких-либо еще мест для экипажа видно не было. Панель управления оказалась по-спартански минималистской и интуитивно понятной. Никсон активировал двигатель, взвывший в тех же тонах, что и двигатель грузовика. Но никакого окна, бойницы или перископа видно не было. Малыш потрогал стенку перед собой, провел ладонью по потолку, тщетно пытаясь разгадать вставшую перед ним загадку. Неожиданно взгляд Майкла наткнулся на матовый, совершенно глухой шлем, подвешенный в креплениях сбоку от кресла. Он сдернул шлем с креплений, осторожно
– Бубен, когда закончите перевязку, загоните грузовик вниз и перетащите блок в узел связи, – дал через переговорное устройство задание провожающему связисту Никсон.
– Принято, – ответил Кеплер, провожая поднимающуюся платформу взглядом и всерьез опасаясь, что видит капрала в последний раз.
Боевая машина выскочила из створов и, набирая скорость, понеслась по выделенной цветом полосе дороги. Полоса обогнула последний угол корпуса базы и, распрямившись, устремилась к дороге.
– Рогл, набирай «Рассвет»! – закричал Малыш, морщась от боли в левом плече при каждом движении руки на джойстике управления.
Он уже подумал, что ментат не справится со своей задачей, когда створы ворот дрогнули и поползли в стороны. Боевая машина выметнулась за периметр, подняв тучу грязной водяной пыли из смеси подтаявшего снега и земли.
– Давай, Рогл, набирай «Цитадель»! – приказал Никсон и решительно утопил педаль газа.
Бросив взгляд через плечо, Майкл увидел закрывающиеся ворота и огрызающуюся в сторону леса сторожевую башню. Заметив краем глаза двигающиеся среди деревьев силуэты, Малыш, не замедляя движения машины, развернул пушку в их сторону и, поймав один из силуэтов в перекрестье, вдавил гашетку. Короткая очередь разметала и силуэт и пару деревьев вокруг. Машина ощущалась не столько даже чем-то сродни легкому танку, сколько тяжелыми боевыми доспехами. Так удобно и отточено все было в ней.
Никсон пустил боевую машину по дороге так, чтобы завывание двигателя не становилось натужным. Он старался сконцентрировать внимание на движении, чувствуя, как тело все хуже слушается его, а силы тают с каждой минутой. Глаза закрывала кровавая пелена, и Майклу с трудом удавалось проморгаться. Но через минуту пелена возвращалась, и борьба с самим собой начиналась с новой силой. Никсон продержался часа два, прежде чем окончательно потерял сознание. Боевая машина, замедляя ход, сошла с дороги и врезалась в лесные заросли. Завалив несколько деревьев, она наконец замерла, уткнувшись острым, словно колун, носом в толстый ствол очередного дерева. Автоматика подождала пару минут, но, не получая от своего пилота никаких команд, деактивировала энергетическую установку и все системы, кроме систем слежения. Машина уснула, готовая ждать новых команд пилота столько, сколько позволят запасы энергии. А запасов этих в режиме сна хватит на пару-тройку лет…
Сознание вынырнуло из тяжелой темноты. Ему совершенно не хотелось выныривать, как ныряльщику, пропустившему момент наступления состояния, когда на глубине становится легко и хорошо, намного лучше, чем там, где свет и суета жизни. Ныряльщик в такой ситуации может никогда больше не подняться к поверхности, если только рядом не окажется кого-то, кто сумеет вовремя вернуть пловца к действительности. Вот и сейчас что-то вырывало из липкой тьмы, помогая подняться из бездны к свету.
Малыш очнулся и еще до того, как открыл глаза, понял, что его разбудил негромкий, но достаточно резкий зуммер. Прежде чем разбираться с источником навязчивого звука, Майкл прислушался к своим ощущениям. Боль не ушла, но значительно притупилась. Однако главным было не это, а то, что накатывающая на него смертельная слабость ушла. Вот только дикий звериный голод безжалостно терзал желудок. Никсон открыл глаза и выпрямился в кресле, подняв голову. И тотчас мерно загудел двигатель, тьма рассеялась, превращаясь в вечерний сумрак. А метрах в ста среди деревьев, слегка выделенные системой наблюдения багровыми контурами, передвигались несколько десятков силуэтов. Малыш взялся за джойстик управления и подал машину задним ходом к дороге, с которой он соскочил. Лязгая гусеницами, боевая машина выбралась на старое дорожное полотно и замерла, поводя башней. Не услышать такую цыганочку с выходом было просто невозможно. И его услышали. Хаотичная толпа вывалила из леса, яростно завывая и размахивая оружием. Они совершенно не задумывались над тем, что перед ними сейчас стояло нечто незнакомое им и большое. Только ярость и желание добраться и уничтожить. Малыш вспомнил тварей, с которыми пришлось сражаться в Мертвом городе, когда они отбивали ментата из Золфина. Эрея назвала тех тварей слеками. Кто знает, каких еще монстров породил этот мир. И вдруг такого размера монстров тут гоняют оглоблями.
Рука
Боевая машина на мгновение замерла, качнувшись на подрессоренных катках, а в следующую секунду, подчиняясь посылу своего водителя, с ускорением, достойным иного легкового автограва, устремилась но заброшенной дороге. Там, где она еще несколько секунд назад танцевала свой смертельный вальс, осталось большое пятно очищенной от снега поверхности, щедро украшенной кровавым цветом…
Сторожевые башни честно отработали по небольшой группе одержимых, в бессчетно первый раз попытавшихся прорвать периметр. Сначала одержимые, не считаясь ни с какими потерями, рвались в том месте, где бывшими хозяевами базы была оставлена прореха для безопасного проникновения сквозь защитный комплекс. Видимо, совсем не такие тупые, какими считали их воины Дагрофа, одержимые сумели заметить, как диверсанты прошли за периметр по коридору, обозначенному веточками. Именно воспользовавшись результатами этого наблюдения, на территорию базы сумел пробраться большой отряд, едва не положивший конец похождениям землян в этом мире. И если бы отправленный капралом Ив Бертон не справился со сторожевой башней, сняв ограничения, выставленные в секторе ее действия, все могло сложиться намного хуже. Но Санта справился – благо большая часть настроек имели простую механическую форму управления. Поэтому когда первый отряд одержимых ринулся в отмеченный вешками коридор, их встретил яростный и беспощадный огонь АССУ, не знающей промахов и сожаления. Отряды бросались на штурм коридора, отмеченного теперь уже не вешками, а кусками тел, снова и снова. Только потеряв под сотню воинов, одержимые осознали, что здесь им больше не пройти. Но и эти потери, которые стали бы для того же Дагрофа попросту невосполнимыми, не отвратили одержимых от мысли проникнуть на базу. Больше не повторяя попыток в районе бывшего коридора, они начали прощупывать весь периметр, теряя небольшие группы но пять-десять зелдарцев. Только действительно многочисленное войско решилось бы на столь серьезные траты воинов, и диверсантам оставалось гадать о том, сколь серьезные силы скрываются в окрестных лесах.
Следя за происходящим на поверхности, Эльф, Бубен и Санта по очереди дежурили на поверхности, патрулируя большую площадь у ворот периметра. Упырю стало хуже, и он лежал в кубрике, то приходя в сознание, то вновь погружаясь в беспамятство. Все опасались, что без лекарств он разделит судьбу Самума, тихо умершего почти сразу после победы в жестоком сражении. Рогл, четко усвоивший наставления капрала, не выходил из кабинета ни днем, ни ночью. Заус с уцелевшими воинами Дагрофа как могли наводили на базе порядок. Правда, из-за острой нехватки рабочих рук эти работы сводились к разборке тел погибших. Тела одержимых воины выносили на поверхность и складывали у одной из глухих стен базы. Тела погибших воинов Дагрофа складывались там же наверху, но в стороне от одержимых. По дагрофским обычаям обряд сожжения павших должен был быть проведен до восхода солнца. Но сложить погребальные костры на территории базы оказалось решительно не из чего, а идти в лес за дровами столь малым числом означало обречь и себя, и оставшихся в живых диверсантов на неминуемую гибель. Несомненно, гибель эта оказалась бы весьма славной, но она вполне могла обречь на смерть и всех идущих сюда соплеменников. Боги вряд ли благосклонно отнесутся к твоим подвигам, если из-за них погибло все племя, включая женщин и детей. Значит, в этот раз придется нарушить сроки проведения обряда. А Боги поймут и простят.
Эльф уже без интереса наблюдал за поднадоевшей картиной очередного расстрела сторожевыми башнями осатанело лезущих на верную смерть одержимых. Вот уже последний из безумных воинов превратился в разлетающиеся по полосе безопасности куски парного мяса. Борис отвернулся, шагая в обратную от ворот сторону, когда далекий шум привлек его внимание. Звук, который был еще почти не слышен, но безошибочно узнаваем для снайпера – звук боя. Швецов стремительно развернулся к воротам, всматриваясь в прямую, как стрела, просеку, уходящую от ворот. Неясное движение в самом дальнем конце просеки еще невозможно было разглядеть. Эльф пожалел о том, что с ним сейчас зелдарская энергетическая винтовка с примитивной нерегулируемой планкой прицела, а не его любимый «Фа-барм Командо Компакт» с универсальным электронным прицельным комплексом, через который он с легкостью мог бы рассмотреть происходящее в просеке во всех подробностях. Или хотя бы «МРГ Матч», которую так любила Шерман и с которыми оба снайпера оказались на этой планете.