Сторожка у Буруканских перекатов(Повесть)
Шрифт:
— И ты можешь жить среди таких людей?
Настроение было испорчено.
15. Так приходит любовь
Словно в чудесном полусне пробежало для Колчанова время, проведенное в поездках в Хабаровск и к Вальгаеву. И все оттого, что его спутницей была Надя Пронина. Что за девушка, что за прелесть! И как же это он раньше, в Москве, не сумел ее разглядеть, — почти полгода были знакомы! А ведь еще тогда чувствовал сердцем — хорошая, умная, обаятельная…
Только
Необходимо разработать график работы экспедиции. Ведь уже девятое июня. Профессор Сафьянов разрешил провести половину экспедиционного времени в районе Чогора, так как здесь, на среднем Амуре, распространены наиболее характерные представители промысловой ихтиофауны. В середине июля начнется промысловый сезон. Нужно сделать так, чтобы внепромысловое время — первую половину экспедиционного срока — провести за пределами Чогора — на озере Болонь и в устье Амгуни, а потом вернуться на Чогор и здесь закончить программу экспедиции. Это как раз совпадает с периодом подготовки к закладке аппарата Вальгаева, и можно будет выкроить время для поездки в верховья Бурукана.
Обо всем этом он рассказал Петру Григорьевичу и Владику. Владик был теперь комсоргом бригады и помощником Абросимова во всех производственных делах. Сам Абросимов так увлекся рыбоводством, что все время только и занимался на опытных нерестовиках или в колчановской лаборатории. На удивление Колчанову, он по всем правилам поставил опыты по выявлению действия свежезалитой водой травы на ускорение процесса созревания икры у сазана и карася. Эти опыты были в программе бригады и должны были ставиться под руководством Колчанова.
Дело в том, что способность к нересту у сазана, как и у карася, сохраняется с середины мая до середины июля. Если рыба не встретила за это время благоприятных условий для нереста, икра в ней начинает рассасываться (так называемая резорпция).
Сазан и карась фитофильны, они нерестятся на траву — пырей, осоку, но при непременном условии, чтобы трава пробыла под водой не больше пяти-семи дней. После этого срока трава непригодна как нерестовый субстрат. Когда паводок начинает заливать свежую траву, икра сазана и карася очень быстро созревает и приходит в «текучее» состояние. Чем это вызывается, науке пока неизвестно. Некоторые ихтиологи предполагают, что вода смывает с травы и растворяет какие-то особые вещества, которые являются как бы катализатором, ускорителем в биологическом процессе созревания икры.
Именно эти опыты и проводил Петр Григорьевич с помощью ребят, пока Колчанов ездил в Хабаровск. Они залили водой шесть маленьких нерестовиков, запустили в одни из них производителей карася, в другие — сазана.
И опыты блестяще подтвердили гипотезу ученых: там, где была положена свежая трава, рыба уже почти отнерестилась. В двух же, где находилась уже побывавшая в воде трава, нереста не было.
— Теперь, Алексей Петрович, — с увлечением говорил старый учитель, — давайте мне вашу программу по гибридизации, и мы ее выполним! Ребята
И еще одну приятную новость узнал Колчанов: пока его не было, студенты-москвичи обучили всех ребят бригады подводному плаванию, нырянию с масками и дыхательными трубками и собрали много интересного.
Колчанов провел совещание с участниками экспедиции, на котором договорились о сроках экспедиционной работы, потом побывал с Петром Григорьевичем на нерестово-выростном хозяйстве — там было все в порядке, сазаны отнерестились; поговорил с ребятами из бригады. И тут вспомнил, что не видел Надю почти полдня. Он отправился на катер. Предлог? Забрать подводное снаряжение, а потом попросить Владика показать ему технику подводного плавания.
Но у сходней его встретила Пронина. Узнав, в чем дело, она воскликнула:
— Алеша, так я тебя обучу, я неплохо ныряю.
Прихватив снаряжение, они отправились на нерестово-выростное хозяйство, чтобы там ознакомиться с элементарными правилами подводного плавания, а заодно посмотреть, что делается под спокойной гладью озера-нерестовика.
Не успели они надеть ныряльное снаряжение, как появился Хлудков. Он тоже пришел плавать. Держался он по-прежнему высокомерно, чуть ли не вызывающе, особенно с Прониной. Это Колчанов заметил.
Первый заплыв они сделали втроем. Колчанов был буквально потрясен картиной, открывшейся его взору под водой. Он читал о подводном плавании, давно о нем мечтал, знал, как выглядит подводный мир. Но то, что он увидел теперь сквозь стекло маски, было несравненно богаче и красочнее.
Видимость была слабой — не более полутора метров, но и на этом расстоянии все казалось каким-то сказочным, расплывчатым: столбы кочек, веера неподвижно застывшей, опушенной тончайшим ворсом осоки, тучи сазаньей молоди, похожие на подвижный туман. В одном месте Колчанов даже разглядел между кочками силуэт крупного сазана, но тот быстро скрылся.
Колчанов очень скоро приноровился и стал свободно плавать в акваланге.
Больше часа они все трое пробыли на озере-нерестовике. Колчанов за это время не только овладел координацией движений под водой, но и убедился, что нерестовик уже сослужил свою службу — он был переполнен мальками сазана. Пройдет еще некоторое время, и воду, а с нею и сазанье потомство можно выпустить в Чогор.
На обратном пути у него возникла мысль, о которой он шепнул Прониной, когда они поднимались на катер. Хлудкова поблизости не было.
— Хорошо! — радостно согласилась она.
— Завтра в десять часов. Идет?
— Идет, Алеша!
Над лугами — зной. В горячем застойном, словно в парной, воздухе сникли метелки пырея, султаны медуницы и головки диких ромашек. Ничто кругом не шелохнется, только марево волнуется над травами, отчего миражем кажутся и зеленые тальники с отяжелевшими от сока молодыми побегами, и дальние сопки, и сами луга; однообразный звон цикад нагоняет сонную одурь. Томление разлито во всей природе, в каждом ее уголке.