Стоун-Парк
Шрифт:
В саду мы нашли не только кустарники боярышника, роз, шиповника, но и пионов. Удивительно. А неподалеку фонтана росли фиалки.
Все это было масштабно, незабываемо и волнующе, но все же самые главные перемены в моей жизни были Демпси.
Спустя два дня после моего ухода Томаса и вовсе не стало. Я знала, что в ту ночь Генри все же навестил своего старого друга.
Демпси выбрал смерть. Покой. Долгожданный покой.
Уолтер. Он очень удивился повороту моей судьбы. Было заметно, как он прогибался и пытался задобриться перед Генри. В его присутствии он улыбался
Оливия. Она тяжело переживала мой уход. Я пыталась врать, придумывать. Но Оливия обо всем догадалась. Она пообещала не выдать меня брату, сохранить в секрете. Я видела, как больно ей видеть меня в чужом доме, как тяжело переносить одиночество в своем. Ушел отец и я. Бросили.
Но время бежало, в обществе Генри ее глаза наливались радостью и счастьем. Я видела, как с каждой встречей она влюблялась в него все больше и больше.
— Эмили, правда, Генри такой милый! Я очарована его галантностью и манерностью, нежностью и искренностью. Да уж, не думала, что у того затерянного мальчика будет такой сын! Согласна?
— Да.
— Как прелестно, что у нас такой друг!
— Согласна.
— Эмили, а ты точно уверенна в своих чувствах? Иногда мне кажется…
— Боже, Оливия, перестань! Здесь не может быть и речи! Мы — друзья, — я отвернулась, до боли закусив губу. Действительно, о чем здесь мечтать. Я заметила, как мы с ним начали отдаляться. Действительно, осталась только дружба. Нас связывала теперь лишь она. А мои чувства — мое бремя. И с ним тяготиться лишь мне.
Внизу раздался голос Стоуна. Оливия радостно захихикала и бросилась в низ. Надежда. Я видела, как в ее глазах все больше и больше разгоралась надежда. Как ей объяснить? Как уберечь от ужасной боли? Лишь дружба. Манерность и галантность. Чувственность, но не больше чем дружба. Она не слушала. Лишь хихикала и мчала ему на встречу.
А, возможно, я не права? Возможно, Оливия завоюет его холодное сердце? Растопит лед? Ведь она такая нежная и ласковая, добрая и чуткая, открытая и солнечная, радостная и заботливая. Оливия — настоящий ангел, которого я безумно люблю. Так почему бы и нет? Почему он не может полюбить ее? Без опасений и преград со своей стороны. Полюбить по-настоящему. Я не должна мешать.
Прошло еще несколько месяцев, пока дом отремонтировали, украсили скульптурами и картинами, завезли новую, шикарную, мебель. Сад обрел невероятные очертания благодаря адским стараниям садовника Пауля и Уила.
Был назначен бал.
— Генри, Вы должны пригласить Мендвудов на бал, — заулыбалась Оливия.
Я увидела, как глаза Стоуна почернели. Тот резко отвернул голову в сторону, желая скрыть нахлынувшие чувства.
— Да, да, хорошее замечание, это чудесные люди, — подхватил Уолтер. Было ясно, кому нужнее был этот разговор и чья идея.
Вдруг Генри уставился на меня. Я заметила в ответ на это пристальный и озлобленный взгляд Уолтера.
— Да, пригласите Мендвудов, — еле прошептала я.
— Хорошо, — резко и с черствостью отрезал Стоун, — простите, мне нужно отлучиться, — и Генри вышел, едва не
Я так Оливии и не призналась об Эдварде. Не смогла.
Я невинно пожала плечиками и отвернулась к окну.
* * *
Бал
Известные, богатые люди округа. Шикарные наряды, скучные разговоры, глупые танцы, жеманство и наигранность.
Я держалась поближе к Оливии и семейству Бамредов. Генри деловито кружил по залу, вежливо уделяя чуточку внимания каждому гостю, всем, кроме меня.
— Мисс Эмили Скотт, — остановил меня Генри, когда я уже собралась сбежать из зала, — позвольте познакомить Вас с прекрасным человеком Уильямом Хардом.
— Очень приятно, мисс, — поцеловал мне руку молодой человек. Я манерно поклонилась в ответ.
— Взаимно.
И Генри исчез. Вновь исчез.
— Мисс Эмили Скотт, позвольте Вас пригласить на танец, — словно выстрел, прогремели слова нового знакомого. Я смутилась и растерялась. Инстинктивно я отвернулась, что бы собраться, но вдруг мой взгляд прикипел к Генри. Он вновь пригласил Оливию на танец. Острый ком застрял в горле. Я задыхалась.
— Вам плохо?
— Нет, Нет, Уильям, все в порядке.
Я согласилась на танец.
Казалось, этому не будет конца. Мое сердце разрывалось на части, обливалось кровью, глаза украдкой метали взгляды на Генри. Я и не думала, что это будет так больно. Я справлюсь. Я буду притворяться. Я это умею. Я умею скрывать свои чувства. Умею.
Я уставилась на партнера и улыбнулась. Ужасно, душа и мысли рвались к нему, но стальной взгляд прикипел к Уильяму. Сосредоточение. Цена которого невыносимая боль и отчаяние. Музыка играла. Скрипки резали мне душу, все внутри рыдало и визжало. А снаружи улыбка и беспечность. Я плотно сжала зубы, что бы не закричать. Частые взмахи ресниц. Лишь бы не слезы. Не зарыдать.
Адский такт, манерные поклоны, жгучие повороты. Едва дышала.
Конец. Я сорвалась с места, едва не переходя на бег, едва демонстрируя непринужденный шаг.
— Мисс Эмили Скотт, — раздался голос сзади.
— Да? — обернулась. Передо мной стоял Эдвард. Эдвард Мендвуд, Уолтер, Уильям Хард и еще пару дам.
— Мисс Эмили, — отозвался Мендвуд, — мы слышали Вы знаток символизма цветов?
Оливия. Она знает, что я увлекалась этим. Но здесь ее не было. Уолт. Видимо, Уолтер.
— Есть немножко.
— Вот подскажите мне. Помогите.
— Да, — пискнула я.
Я едва сдерживалась от крика и слез. Я задыхалась. Впервые после того случая я вижу Эдварда так близко.
Все уставились на меня. Коршуны.
— Вот недавно я гостил у миссис Дардвуд.
Все начинало темнеть в глазах. От волнения у меня задрожали руки. Холод, дрожь и паника.
Вдруг кто-то подошел к нам. Я слегка обернулась. Генри. Генри. Боже, Генри. Спасибо. Тепло разлилось по спине. Мной овладело ощущение, что крепкая стена стала за мной. Что больше ничего страшного не случиться. Никогда. Мой Генри. Он рядом. Он со мной. Я глубоко вдохнула.