"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Внутренний голос нашептывал: «Ерунда! Чудотворы могли написать в метрике любую дату! Любую! Какая им больше понравится!»
Скептицизм отвечал: «Чудотворы не знали, кто перед ними! Если это были чудотворы. В метрике очень трудно написать неправду, когда ребенок мал».
Важан поднялся по ступенькам на широкое крыльцо и в дверях столкнулся с экономом.
— Добрый вечер, профессор Важан, — то ли игриво, то ли почтительно кивнул тот.
— Что тебе?
— Сегодня нам телеграфировали из городского особняка, какие-то проблемы с уплатой налога на недвижимость.
— Постарайся выяснить это без моего участия, — хмуро ответил Важан
— Я об этом и хотел сказать, — крикнул вдогонку эконом, — я завтра уеду в город и вернусь только к вечеру.
Как будто это кого-то интересует! Важан скинул плащ на руки подбежавшей горничной, передал ей шляпу, переоделся в мягкие домашние туфли и широкими шагами направился в библиотеку. Но, подумав, опять отложил решительную минуту и свернул в гардероб: сначала — бархатный халат и теплые чулки.
Он снова самому себе напомнил студента, который боится подойти к списку сдавших экзамены, мнется и чего-то ждет, надеясь, что за несколько минут отсрочки в списке волшебным образом что-нибудь изменится.
Не изменится. Но кто же об этом знает? И никто не крикнет на этот раз: «Важан! У тебя отлично! Что ты там стоишь?»
В библиотеке царила благородная полутьма — солнечные лучи вредят книгам, так же как сырость или чрезмерная сушь. Ничта почувствовал внутреннюю дрожь, когда сел за стол и зажег солнечный камень в настольной лампе с синим абажуром. Портфель! Куда Луба поставил портфель? Важан испугался, похолодел, даже ощутил пот на лбу, словно портфель мог безвозвратно пропасть здесь, в его доме, в его собственной библиотеке!
Портфель стоял слева от кресла, на пуфе, а не справа на полу, как обычно его ставил сам Важан.
Темнота вокруг показалась неожиданно беспросветной бесконечностью, словно письменный стол стоял посреди бездны, посреди пустого космоса. Ну же, Ничта! Чего ты боишься больше? Неужели тебе страшно потерять эту надежду, которую еще и надеждой-то считать нельзя? Или ты боишься поверить, укрепить ее?
Ничта сглотнул и опустил глаза на дату рождения: тринадцатое апреля четыреста тринадцатого года.
Кто? Кто записал в метрику эту дату? Кто-нибудь понял, что это за дата? Четыре четверки! Мальчик действительно родился в этот день, или злая ирония судьбы сыграла с Важаном такую шутку? Или это шутка чудотворов и судьба тут ни при чем? Важан прикрыл глаза и опустил голову — за грудиной коркой расползалось оцепенение, при малейшем движении готовое обратиться болью. Это чья-то шутка, чей-то далеко идущий замысел. Мальчик лишь приманка врагов.
На фотографии в личном деле глаза Йелена чуть прищурились — от магниевой вспышки, надо полагать. Темноволосый кареглазый парень с вызовом смотрел на своего учителя, а прищур добавлял его лицу заносчивости. Одинокая тонкая струна умолкла на миг, и ей на смену грянул симфонический оркестр — сотни смычков разом ударили по струнам, оглушая и лишая разума, и минорный грохот виолончелей уступал дорогу яростным скрипкам, поющим в мажоре. Корка в груди шевельнулась, тупой болью поднимаясь к горлу.
Ничта застонал, поднимая руку к груди, словно надеялся загнать боль обратно внутрь. Не сейчас! Сейчас надо все обдумать! Сейчас нужна ясность мысли как никогда! В глазах темнело, страница личного дела расплывалась, цифры переползали одна на другую, единицы и тройки складывались, превращаясь в четверки [20] .
20
Нумерология — один из разделов прикладного оккультизма — оперирует сочетаниями чисел.
В библиотеку сначала вбежала горничная, а в ответ на ее крик над Ничтой тут же собрались остальные домочадцы: кухарка, эконом, шофер и дворецкий.
Важана уложили на диван и приоткрыли окно — солнце желтыми лучами шарило в изголовье.
— Сердце, — испуганно шепнула горничная.
— Молчи, — дернула ее за платье кухарка, — что ты понимаешь?
— Сердце, сердце, — подтвердил эконом, подозрительно осматриваясь вокруг, словно пес в поисках чужака на своей территории.
Дворецкий распахнул халат на груди хозяина — Ничта ощутил тонкие биотоки, проникающие сквозь грудину: Черута лечил не только наложением рук, но, казалось, и взглядом. Боль стала чуть сильней, но это была другая боль.
— Это просто спазм, грудная жаба, — прошептал дворецкий, — это не страшно, Ничта.
Важан кивнул ему одними глазами.
— Принесите мятные пилюли! — зашипел шофер на женщин.
— Ого! — вдруг крикнул эконом. Слишком громко: все вздрогнули и оглянулись. — Есть от чего свалиться с кресла!
— Молчи, — устало шепнул Важан. Боль уходила, но на ее месте разливалась ватная слабость, из окна потянуло холодом, остужая капли пота на лбу. — Закрой и никому не рассказывай.
— Как скажете, профессор Важан, — нисколько не смутившись ответил эконом и захлопнул папку.
— Это провокация, Цапа, — Ничта тяжело вздохнул, — это наживка. Не верь.
— А я и не поверил, — невозмутимо пожал плечами эконом, но лицо у него сделалось хитрым, если не сказать — загадочным.
Доктор Сватан наложил на левую руку Йоки аккуратную лонгетку — два пальца действительно оказались сломанными, — а правую просто туго перебинтовал, чтобы ушиб его не тревожил.
Кухарка и дворецкий суетились вокруг стола, поминутно хлопая дверьми между кухней и столовой, мама приходила в кухню два раза, гладила Йоку по голове и спрашивала, не больно ли ему. Но доктор махал на нее руками и говорил, что Йока уже не маленький и они обойдутся без женщин. Хотя сам сюсюкал в своей обычной манере и называл Йоку деточкой.
— Я бы порекомендовал мальчику завтрашний день провести в постели, — сказал доктор отцу в заключение, — и еще дня два не ходить в школу, пока не успокоятся ночные боли.
Йока был ему благодарен: меньше всего ему хотелось в школу. Однако отец расценил слова доктора по-своему:
— Это так серьезно? Ему не стоит спускаться на ужин?
— Пап! Доктор велел в постели провести завтрашний день, а не сегодняшний! — Йока от обиды едва не топнул ногой, на что и доктор, и отец дружно рассмеялись. Йока не любил, когда над ним смеются, скроил недовольную и независимую мину и ушел из кухни, даже не сказав спасибо доктору Сватану.