Стоящий в тени Бога
Шрифт:
Жрицы любви, обслуживающие плебс, имели общее название «луп», но подразделялись на множество категорий, различия между которыми были способны постичь только истинные знатоки: путы, аликарии, касориты, капы, диаболы, форарии, блитиды, ноктувигилы, проседы, перигрины, квадратангии, ваги, скроты, скраптии.
Насколько понял Гавлонит, «луп» титуловали в зависимости от «места работы», от того, трудились ли они в поте лица (и прочих частей тела) в булочных, кабачках, на публичных площадях, перекрестках, кладбищах или в окрестных лесах. Далее, среди них различались более или менее молодые италийки и чужеземки, ожидавшие
Свои названия имели обитательницы разных учреждений: «волчицы» зарегистрированные жили в лупанариях, свободные блудницы – в гостиницах, винных лавках, булочных или у цирюльников. В домах свиданий устраивали свои любовные встречи замужние женщины и молодые девушки.
И все проститутки звались по-разному, хотя суть их была одна.
Число официальных и неофициальных лупанариев было столь значительным, что еврей поначалу недоумевал: почему тысячи обитательниц Вечного города занимаются еще и тайной проституцией?
Этот вид торговли «нежным мясом» развился первоначально в военных лагерях, невзирая на строгость армейской дисциплины у квиритов, которая не позволяла женщинам следовать за легионами.
«Тайные» шлюхи отличались от обычных тем, что не были занесены в списки эдилов, и при поимке «на рабочем месте» их присуждали к денежной пене. Застигнутые вторично изгонялись из города. Правда, блудниц избавляли от наказания, если находился поручитель в лице «лено», который узаконивал их положение.
Тем не менее в Риме насчитывалось очень много бродячих блудниц – «эрратика скрота», для которых «мастерской» становились улицы, общественные дороги, ступени памятников, скамьи в рынках, своды водопроводов, подножия статуй Венеры или Приапа, и – о ужас! – даже склепы!
Усердные, а подчас и материально заинтересованные эдилы не могли успешно бороться с тайной проституцией. Скандальные сцены, крупные и мелкие преступления происходили здесь постоянно. Впрочем, все они сказывались только на фискальных интересах государства, но отнюдь не считались посягательствами на общественную нравственность.
Лицензированным проституткам полагалось носить короткую пеструю тунику с разрезом спереди и сандалии, тогда как матроны обувались в полусапожки. Блудницам запрещалось обвивать головы белыми лентами, которыми поддерживали прическу добропорядочные женщины.
Впрочем, грань, отделяющая профессионалок от любительниц, как понял Иуда, оказывалась подчас весьма условной. Состав «луп» постоянно обновлялся и увеличивался за счет соблазнившихся выгодой свободных гражданок. Среди них было немало замужних женщин, которые прибегали в этих случаях к уловкам профессионалок: надевали белокурый парик, яркие одежды, вызывающе раскрашивали лицо. Так замужние шлюхи избавляли своих любовников от ответственности перед законом за прелюбодеяние.
Во время блужданий по мегаполису Гая с компанией Квинтилий придерживался тактики, которую можно было бы образно описать фразой: «с вами, но не вместе». Такое поведение было вызвано мужеложскими пристрастиями эфиопа. Иуда с брезгливым любопытством наблюдал за тем, как ученый муж ищет себе партнеров для удовлетворения своей противоестественной страсти.
Римляне
Серторий и Лонгин стеснялись своего безразличия к такой любви, что было необычным для квиритов.
– Может, я болен? – пожаловался как-то центурион своему приемному сыну. – Еще в юности родители подарили мне красивого мальчишку, дабы я мог удовлетворять естественные плотские желания. Попробовал – ничего особенного! Женщины мне куда больше нравятся. И Лонгин такой же! Только ты, Иуда, об этом никому не говори, а то над нами смеяться будут!
Квинтилий напоказ своих действий не выставлял, однако блудил не меньше Гая, иногда платя из своего кошеля, но чаще пользуясь щедростью патриция.
«Отлеты» гомосексуалистов были в Риме те же, что и у обычных шлюх, за одним серьезным исключением. Имелись в мегаполисе особые «мужские точки», куда особ противоположного пола допускали редко: разнообразные лавочки – аптекарские, по продаже мазей, для игры в кости, меняльные; парикмахерские (у дам имелись свои), мастерские, школы, гимнасии и палестры (женщины в них не учились и не тренировались), мужские театры и храмы богов, имевших отношение к войне, – Марса, Геркулеса.
Хотя педерастия отнюдь не запрещалась и мест для сношений содомитов в Вечном городе было не счесть, «патики» и их клиенты охотно пользовались расположенными за чертой Рима дорожными перекрестками.
Помимо всего прочего, имелись в Риме и специальные бордели для мужеложцев, да и в обычных лупанариях Иуда не раз видел на отдельных кельях дощечки с мужскими именами. И чисто женские дома терпимости были доступны для самопродажников и их клиентов как места для свиданий; порой «лупы» отдавали Мнемону внаем свои коморки за стандартную плату один ас в час.
Зная все это, Ишкариот был несказанно удивлен тем, что, оказывается, существуют еще и тайные собрания содомитов, куда допускаются только мужчины. Раз в неделю Гай и Квинтилий одевались в женские наряды, применяли на себе изыски парфюмерного искусства, натягивали белокурые парики и отправлялись на «балы» в свои секретные клубы. Лонгин и Серторий понимающе переглядывались, Гавлонит плевался.
...Когда из Неаполя вернулся небольшой караван, кладовки строения набились съестными припасами, а кожаный мешочек на поясе у Кошелька вновь обрел утраченные золотые и серебряные внутренности, Иуда с облегчением подумал, что походы по лупанариям закончились. Он ожидал второго нашествия матрон и куртизанок, которые прилетят на запах денег, как стервятники на вонь гниющей туши.
Его предположения не оправдались.
– Маловато ты привез, – покачал головой Гай.
– Я намного беднее тебя, патриций, – не смутился центурион. – И мне надо кормить семью. Я вношу в общий котел доход моего имения за два месяца!