Стоять, бояться, раздеваться!
Шрифт:
Будто хотел сказать что-то еще, он снова открыл рот, оглянулся на Пожарскую. Но хозяин дачи уже утратил к нему интерес.
Все такой же злой, не обращая ни на кого внимания, Руслан вернулся к машине за продуктами. Словно мамонта, бросил огромные пакеты под ноги Веронике. И, рявкнув: «Я в душ!» – принялся раздеваться.
Быстро. По-военному. До трусов и бугрящихся мышц, от одного вида которых у соседа вдруг проснулся инстинкт самосохранения.
Глава 15.
Размахивание пистолетом Вероника ещё могла понять – профдеформация косила всех одинаково, но стриптиз при чужом человеке оказался за гранью ее понимания.
Когда за соседом закрылась дверь, а «радушный» хозяин дачи скрылся в ванной комнате, ее собственное терпение тоже лопнуло. В жизни никогда не приходилось выяснять отношения с мужчинами, но один твердолобый тип так и напрашивался на церебральную порку.
Ждать, когда Руслан покинет душ, Вероника не стала. Шансов увидеть что-то новое у нее не было, а слова рвались наружу, и не было ни одной причины сдерживаться.
– Сосед больше не развлекает? – рыкнул этот Отелло, стоило переступить порог ванной комнаты.
– Да уж куда мне! Он тобой так впечатлился, что я больше не заинтересую!
Через покрытую каплями стеклянную перегородку рассмотреть лицо Бадоева было сложно, но Вероника могла поклясться, что он стал только злее.
– Придется тебе это пережить.
– Спасибо, что хотя бы трусы не снял! – Прижав руку к груди, она поклонилась.
– Перед ним ты уже сняла все что можно. Хорошего понемножку!
– То есть в твоей футболке принимать гостей было бы лучше? Считаешь, в чулках я смотрелась бы скромно и по-домашнему?
– Лучше было никак не принимать! – рык стал громче.
– Он, вообще-то, весь двор от снега убрал. Целый час на своей машинке крутился. Все, лишь бы тебе не пришлось махать лопатой!
– Ах, так это забота обо мне?!
Вероника на пару секунд замялась, а потом уже спокойным тоном ответила:
– Считай, что плата за блинчики.
– А может, просто кто-то искал приключения на свою задницу? Этот герой ведь не в доме тебя рассмотрел! Специально внимание привлекала, хотя я запрещал высовываться!
Бадоев так ревел, что стекло кабинки тряслось. Казалось, вот-вот пойдёт трещинами и осыплется на пол колючей стружкой.
– Мог просто сказать «спасибо». – Вероника со вздохом опустила взгляд.
Обидно стало до слез! И за соседа, который столько старался зря. И за себя со своей заботой. И за Ленку, ради разговора с которой пришлось выходить на улицу и бросать телефон.
А ведь Ленка так за неё радовалась! Узнав, что не нужно объявлять в розыск, тут же принялась строчить советы. Снова писала про женское здоровье. Практически убедила сдаться этому гризли с потрохами – на весь отпуск позволить делать с собой, что пожелает, забыть обо всех заморочках и наслаждаться качественным
«Ну когда ты еще так оторвешься!»
«Побудь хоть немного плохой девочкой. Тебе ж не нужно потом тащиться с ним в ЗАГС».
«Зажги, чтобы было о чем вспоминать и молчать при внуках».
Аргументов у Лены скопилось хоть отбавляй. У Вероники руки устали бросать телефон, чтобы получить новое сообщение. Но, в отличие от прошлой лекции, сейчас никаких возражений не возникло.
Поддаваться на уговоры оказалось легко. От слова «разрешаю» словно тяжелые кандалы упали. С головой и телом начало твориться что-то странное. То хотелось улыбаться, то мерить белье, то танцевать, то прятаться под одеялом от самой себя.
Крыша таки сделала «ту-ту», как кое-кто и обещал. Оставалось лишь дождаться этого машиниста, накормить и улететь с ним далеко-далеко.
Боясь проморгать возвращение Руслана, Вероника даже соседа впустила всего на пятнадцать минут. Погреться. Из благодарности.
Дура! Романтичная! Наивная!
И вот расплата.
– Я так понимаю, мясо, которое тебе приготовила, тоже можно выкинуть?
Заведенная, она сама не заметила, как эмоции со злости перескочили на что-то другое. Горькое, бессильное. Больше похожее на разочарование.
– Соседу нужно было скормить. Кто ж одним чаем угощает?!
– Ну да, он так старался. – Никакого пороха не осталось, чтобы спорить. Только сожаление, что не уехала, что не послушалась себя, когда мозг ещё соображал.
– Конечно! Рассчитывал, наверное, на что-то.
Шум воды прекратился. Что-то с глухим стуком ударилось о стену. И дверь кабинки раскрылась.
– Ладно. Как хочешь. Значит, все в мусор... – Глотая ком в горле, Вероника развернулась. Взялась за дверную ручку. Но уйти так и не успела.
– Куда?! – огромная загребущая лапа легла на предплечье и потянула назад.
По телу будто двести двадцать вдарило. Пальцы на ногах поджались, а глаза стали вдруг такими влажными, словно реветь удумала. Без повода. Как последняя истеричка.
– Еду. Выбрасывать. И переодеваться, – прохрипела не оборачиваясь. – Закончен бал, погасли свечи... – Как обычно некстати, вспомнились классики.
– ...Дворецкий подал экипаж, – ни с того ни с сего вместо очередной порции рева продолжил стихотворение Руслан.
– Ты... ты... – Вот ничего ж особенного не сказал, а ее словно по стенам тонким слоем размазало. – Еще спой мне тут, чтобы упала и не очнулась.
– А по-моему, ты и без пения в нужной кондиции.
Гад заставил посмотреть себе в глаза и нахмурился. Скотина непредсказуемая! Солдафон бракованный.
– Да пошёл ты!
Пока и на самом деле не заревела, Вероника попыталась вырваться. Дернула руку. Ударила по лапе, которая ее удерживала. Ругнулась как взрослая. Без мата, но от души.