Стоять, бояться, раздеваться!
Шрифт:
– У нас все не как у людей. Ты правильно сказала. Началось не с того. А теперь пора заканчивать, пока кто-нибудь сильно не пожалел.
Словно Руслан произнес все это на каком-то незнакомом языке, Вероника тряхнула головой и руками оперлась о его стол.
– Это что было? – Извилины отказывались переваривать информацию. Еще вчера они проснулись в обнимку и между поцелуями шептали друг другу всякие глупости. А сейчас... – Тебе так понравился отпуск, что ты решил не продолжать?
– Завтра ты возвращаешься на прежнее рабочее место. Опасности
– Твоя идея? – Пожарская резко убрала руки от столешницы и обхватила ими себя.
– Так будет лучше.
– Боже... Скажи мне, что я сплю. И все это – сон.
– Не сон.
Руслан всем своим видом показал, что разговор закончен: придвинул к себе папку «На подпись», взял ручку. Кивнул Веронике на дверь.
– Ты можешь человеческим языком сказать, что случилось? – Гордость опять где-то запропастилась, а от желания расплакаться в горле словно ком образовался.
– Мне понравился отпуск. – Впервые за все время Руслан посмотрел ей в глаза без злости или тревоги. Взгляд бы таким, как на даче, когда рассказывал о горячих точках, о неудачном браке и долгом разводе. Усталый и горький. – И ты права – тебя нужно водить на свидания, дарить цветы, кольца и делать карапузов. Но я для этого не гожусь. Хорошего ничего у нас не получится, а плохо у тебя уже было. Хватит с тебя.
– То есть ты за нас двоих все решил? – вырвалось с нервным смешком.
– Да.
– Вначале увез куда-то моего бывшего жениха, а потом и сам надумал помахать рукой. Принял эстафетную палочку?
В кабинете было тепло, но Веронику стало потряхивать.
– В приемной генерального тебе будет лучше.
Руслан будто и не слышал ее. Говорил о своем, словно не только вычеркнул из жизни, а еще и стену между ними установил, звуконепроницаемую.
Кричать от этого хотелось. Бить кулаками эту преграду. Хлестать по колючим щекам, пока на лице не появятся нормальные эмоции... пока все не вернется, как было.
– Ты... ты... – Боясь наделать глупости, Вероника схватила со стула свою шубку и забрала сумочку.
– Прости.
Как оставшийся без электричества робот, Руслан опустил голову и, казалось, закрыл глаза.
– Засунь свое «прости» сам знаешь куда!
Больше не в силах оставаться в этом кабинете, Вероника оглянулась по бокам и резко развернулась в сторону двери.
Переносицу ломило. В груди кололо. А мозг, чтобы не взорваться, отчаянно цеплялся за мелочи. За странную картину на стене. За узор паркета. За отражение экрана монитора в стеклянной стене.
Рассмотреть, что там было, Вероника не смогла бы при всем желании. Какая-то выборка статей. Но три слова в стоке поиска будто отпечатались на сетчатке.
«Восстановление», «вазэктомия», «возраст».
Глава 22. Одинокий, несчастный и злой
Руслан знал, что разговор с Вероникой будет непростым. Но, стоило закрыться двери, его будто
Сразу же захотелось плюнуть на все решения, из-за которых не спал ночь, хорошенько врезать себе по лицу и рвануть в приемную. За ней.
Он наверняка нашёл бы слова, как объяснить, что дурак... что бежать ей от него нужно, а не говорить о свиданиях и будущем. Что он просрал слишком много и лет, и сил, и мозгов для надежд на нормальную жизнь... как у всех.
Но слова врачей в заумных статьях держали сильнее любых канатов.
За ночь и день он перелопатил столько медицинской писанины, сколько не лопатил за все предыдущие годы. Вначале не хотел даже ноутбук открывать. Лежал на кровати, пялился в потолок и пытался избавиться от голоса Козловского в голове.
Потом не сдержался. Загрузил компьютер, вбил в поиск слово «вазэктомия» и от корки до корки прочитал первую же попавшуюся статью. За ней вторую, третью... Не найдя ничего толкового, начал искать на зарубежных сайтах.
К утру от заковыристой терминологии на английском, на немецком и на французском голова напоминала пушечное ядро, готовое взорваться в любой момент.
Ни холодный душ, ни крепкий кофе не смогли вернуть мозги на место. Отработав всю ночь без отдыха, извилины требовали: «Еще и еще!», и, казалось, этот процесс невозможно остановить.
Кое-как одевшись, на работе Руслан продолжил поиски. Опять как маньяк. Но уже совсем без оптимизма.
В кои-то веки забугорные и наши светила сходились во мнениях. С учетом возраста, прошлых попыток завести ребенка с Дианой, долгого лечения и нулевого результата, шанса стать отцом после вазэктомии не было.
По-мужски на все эти выводы и мнения хотелось положить большой и толстый. Послать всех светил с их бесполезными исследованиями к лешему. И вернуться с Вероникой на дачу. В этот раз с цветами и горой шоколада.
Но слова урода Козловского снова всплывали в голове и тонкими иглами впивались в виски.
«А она, между прочим, детишек хочет!», «Плакала мне», «По докторам втайне бегала».
Без пророческого дара было ясно, что ждало его с Пожарской в ближайшем будущем. Уже сейчас Руслан готов был убивать каждого, кто жадным взглядом посмотрит в ее сторону. Уже сейчас лез на стену всего лишь из-за одной ночи не вместе.
Фигово было это признавать, но белый пушной зверек снова подкрался незаметно.
После невеселого ликбеза переходить от стадии «хочется» к «перехочется» получалось адски тяжело. За пять минут наедине с Вероникой он чуть не сдох от желания стиснуть ее в объятиях. Чуть не раскрошил зубы, выталкивая из себя нужные слова. И мысленно покатался на скорой, наблюдая с тупой болью за грудиной, как она уходит.
Сломленная.
С блестящими от слез глазами.
И прямой спиной.
Как королева. Антилопа, мать ее. Недоступная и идеальная.
Совсем не ровня такому старому, потрепанному идиоту, как он. Не пара. И точка!