Страдания среднего возраста
Шрифт:
– Какое дивное кружево! И под платьем даже лучше, чем на нём!
«Слава богу, что надела», – успеваю подумать я прежде, чем потерять сознание от стыда и праведного негодования. Но сознание не теряется…
***
Иногда просыпаешься после вечеринки и морщишься, иногда – улыбаешься, а иногда дико смущаешься. Я встала уже совершенно разбитой, измученной сознанием своего позора.
– Ну, что вы, – участливо сказал мне вчера в кабаке лысый придурок с акцентом, вытащив свой нос из моего бюста, – не плачьте! Вы мне жизнь спасли!
Кое-как
Тролль поднялся следом, скинул белый пиджак и протянул его мне.
– Вы мой ангел-хранитель! – сказал он, всё ещё пялясь на вырез, возможно, потому, что его глаза находились как раз на этом уровне, – не расстраивайтесь. А хотите, поедем отсюда? А? Всё равно тут стало, гм, как-то неуютно, – и он махнул рукой на мелькающее вокруг побоище.
Я, шмыгнув, кивнула. Викуся подхватила наши сумки, а тролль меня. Мы втроём вышли, оставив остальных разбираться и расплачиваться.
– Могу я услышать ваше божественное имя, мой ангел? – спросил тролль, высаживая нас у моего подъезда из белоснежного автомобиля.
– Анжелика, – буркнула я.
– Ну, точно, ангел! – обрадовался тролль, – а я Тарик.
– А по отчеству? – заинтересовалась я ни с того ни с сего.
– Ай, да зачем тебе моё отчество? – махнул он рукой, – ещё спроси про отечество и нацию, а там гороскопы-шмороскопы, гадания всякие. Ты не увлекаешься гороскопами? – строго спросил тролль.
– Нет, – на голубом глазу солгала я.
– Меня все зовут дядя Тарик, а для вас, мой ангел, я просто Тарик. Могу я для вас что-нибудь сделать? – снова перешёл на дворцовый стиль старый тролль.
– О, нет, спасибо!
Всё что могли, ты и твои люди уже сделали просто так, не напрягаясь. Страшно представить, что вы можете натворить, действуя целенаправленно!
И я, покопавшись в анналах собственной мимики, выдала ему скомканную улыбку вежливости, больше похожую на гримасу отвращения.
– Что ж, гм, до свидания, – с пониманием вздохнул он, и я чуть устыдилась, – мы доставим домой вашу подругу, не волнуйтесь.
– Спасибо. Э-э. Я пойду. Ваш пиджак.
И я протянула ему пиджак с обречённым выражением человека, которому больше нечего терять.
Мы уставились друг на друга в свете подъездного фонаря.
– Уважаемый дядя Тарик, – сообразила Викуся, – поедем, а то поздно.
– Да, поедем.
Они хлопнули дверцами и уехали, и я наконец смогла повернуться к этому ужасному миру своей лопнувшей спиной…
Глава 2. Магия денег
Женщина умнеет, если наслаждается зрелищем драгоценных камней.
Иоанна Хмелевская
Всё проходит. В этом заложена великая грусть и великая радость. Кто-то ненавидит любые финалы – хоть счастливые, хоть страшные. Я в юности занималась в легкоатлетическом манеже и обожала финишную прямую.
И вот около полудня второго июля я выхожу из ванной, как потрёпанная собака, не в силах ни собраться, ни собраться с мыслями. Вчера всё завершилось так нелепо, что я не чувствую конца, не вижу точки, и мне плохо.
– Ма-ам! – раздаётся сиплый рык моего медвежонка с телячьими глазами.
Радует только то, что хоть сыночка повеселился вволю – его внесли в квартиру под утро четверо менее крепких и накачанных друзей.
– Да, золотой мой, – также сипло отзываюсь я, – ещё раз с днём рождения.
– Угу, и тебя. Есть чё хлебнуть?
Я молча наливаю мальчику рюмочку рассольчика и большую кружку грейпфрутового сока. Видимо, сочетание этих напитков обладает магической силой, потому что сыночка удовлетворённо охает и обводит этот мир, сосредоточенный в нашей солнечной гостиной, уже вполне осмысленным взглядом. Мне, честно говоря, и смотреть ни на что не хочется. Достаточно того, что утром я ещё раз посмотрела на платье, вернее, на то, что от него осталось.
– Есть чё поесть?
Вот хоть война, хоть материн позор, а растущий организм должен питаться, и я, махнув рукой на оказавшуюся бессильной перед природой и судьбой диету, встаю жарить заведённые на скорую руку оладьи…
***
В воскресенье Викуся участливо протянула мне шоколадку.
– Ну, как ты?
– Нормально. Но, клянусь вешалкой, Ленуся мне за эту подставу ещё заплатит. Фиг на платье, но бабки и в Африке бабки!
– Да фиг на бабки! Слушай, мои в субботу все дома были, не поговорить, но твой-то совсем маньяком оказался! – шепчет Викуся, оглядываясь на подсобку.
– В смысле? Да и не мой он вовсе, – поморщилась я при мысли о тролле.
– Да твой! Всю дорогу свой пиджак нюхал и шептал чушь какую-то!
– Какую именно чушь, – уточнила я, тоже переходя на шёпот и оглядываясь на подсобку, в которой копошилась Ленуся.
– Что-то вроде: «мама-мия», «роза», «бахча» и «Бахчисарай». И всё носом своим в пиджак зарывался и обнимал его, маньяк! – завершила Викуся трагически, – слушай, а при чём тут бахча?
Я нахмурила лоб, что-то такое вспоминая, встала с шаткой табуреточки, которую никак не могли заменить за последние лет пятнадцать, и достала с полки духи Ленуси, которыми мы с Викусей в пятницу набрызгались ей назло.