Страдания юного Вертера. Фауст (сборник)

фон Гёте Иоганн Вольфганг

Оставь людей, их мятежи и вспышки. Себя стараясь с детства отстоять, Становятся мужчинами мальчишки. Придумай, как нам спящего поднять? Есть средство у тебя, так посоветуй, А нет его, так предоставь мне это.

Мефистофель

О Брокене я мог бы дать совет, Но на язычестве для нас запрет. Всегда пустым народом были греки, Будили чувственное в человеке, Прикрашенный их вымыслами грех Светлей и ярче северных утех. Что ж мы предпримем?

Гомункул

Я прекрасно знаю, Что,

если я такому шалопаю Про фессалийских ведьм шепну словцо, — Уже соблазн какой-то налицо.

Мефистофель

(плотоядно)

О фессалийских ведьмах? Любопытство Давно к ним тянет, а не волокитство. Отдать им жизнь, о нет, но, скажем, ночь Для пробы, для знакомства я не прочь.

Гомункул

Тогда скорей пошире плащ раскинь, Обвей себя и рыцаря мантильей, И ткань, как прежде, заменив вам крылья, Вас унесет в заоблачную синь. Светя в пути, я полечу вперед.

Вагнер

А я?

Гомункул

Твой долг тебя удержит дома. Немало у тебя своих забот. Читай пергаментов старинных томы, Коллекцьонируй образцы пород, Соединяй и систематизируй Начала главные живого мира, Происхожденья жизни, и души, И вещества загадку разреши. А между тем я света часть объеду, Поставлю точку, может быть, над «i», И это будет главная победа За годы трудолюбия твои И даст тебе заслуженное право На отдых, долгий век, богатство, славу. Ты даже знанья скопишь кое в чем И добродетель, пополам с грехом. Прощай!

Вагнер

(печально)

Тебя я с грустью отпускаю И больше свидеться с тобой не чаю.

Мефистофель

Так по словам двоюродного братца, Сейчас мы вылетаем на Пеней.

(К зрителям.)

В конце концов приходится считаться С последствиями собственных затей. [152]

152

В этих словах Мефистофель подчеркивает свою причастность к созданию Гомункула.

Классическая Вальпургиева ночь

Фарсальские поля. Тьма.

Эрихто

На страшный праздник этой ночи сызнова Пришла, как прежде, я, Эрихто мрачная, Не столь, однако, мерзкая, как подлые Поэты лгут… Они не знают удержу Ни в прорицаньях, ни в хвалах… Белеется Равнины даль под серыми палатками. Ужасной ночи бредовое зрелище, До бесконечности ты повторяешься И будешь повторяться вновь… Владычества Тот не уступит никогда сопернику, Кто крепок властью, силою захваченной, И кто собой не в состоянье властвовать, Тот властвовать желает над соседями. Тут был когда-то дан пример побоищем, Как сильный налетает на сильнейшего, Как рвутся лепестки цветущей вольности И жесткий лавр венчает лоб властителя. Помпей Великий вспоминал здесь славные Года могущества, а Цезарь взвешивал Надежды на успех в борьбе с соперником. Хоть знает мир, кто вышел победителем, Их спор возобновится ночью нынешней. Бивачные костры, пары кровавые И вкруг огней причудливые зарева. Фалангой эллинской преданья строятся. Мелькают на свету, в дыму теряются Дней

баснословных сказочные образы. Неполный, ясный месяц подымается И ослабляет синий отблеск пламени, Сгоняя с поля прочь палаток призраки. Что надо мной за метеор светящийся И тело рядом с ним шарообразное? Я чую жизнь. Но подходить не следует К живому мне, я для живого гибельна. Нет пользы мне в живом, одно бесславие. Шар опустился. Уберусь-ка вовремя.

(Удаляется.)

Воздухоплаватели в вышине.

Гомункул

Облетим еще раз с края Место страшного сраженья. Поле битвы, оживая, Наполняют привиденья.

Мефистофель

Я в оконной амбразуре К рожам севера привык, Так при виде здешних фурий Не могу я стать в тупик.

Гомункул

Вот одна из их орясин Быстро прочь от нас идет.

Мефистофель

О бедняжка, так ужасен Ей, наверно, наш прилет.

Гомункул

Опусти на эту землю Рыцаря, и тотчас он, Шумам этой почвы внемля, Будет ею воскрешен.

Фауст

(дотронувшись до земли)

О, где она?

Гомункул

Не знаем сами. Но расспроси между кострами, Пока не наступил рассвет. Кто к Матерям дерзнул забраться, Тому уж нечего бояться И трудностей на свете нет.

Мефистофель

И я участие приму. Поищем приключений в стане И разбредемся по поляне Во все концы по одному. А ты б нам, малый, к сбору дал Своею колбою сигнал.

Гомункул

Вот будет что моим призывом.

Стекло сильно звенит и светится.

В путь! К новым чудесам и дивам.

Фауст

(один)

О, где она? Доведываться рано. Пусть шла она не этою поляной, Пускай не эта именно река Шумела ей волной из тростника, Пускай! Но этот воздух несказанный Ей множил звук родного языка! Здесь Греция, и я в ее краю! Я эту почву ощутил мгновенно Сквозь тяжкий сон, мне сковывавший члены, И, встав с земли, я, как Антей, стою. Пусть ждут там чудища и исполины, Пойду на розыски к кострам равнины.

(Удаляется.)

У верхнего пенея

Мефистофель

(останавливаясь)

На группы у огней смотреть мне тяжко: Нет ни рубашки ни на ком, ни лифа. Все голы, всё наружу, нараспашку, Бесстыдны сфинксы, непристойны грифы. То спереди, то сзади, без прикрас Хвосты и крылья тычут напоказ. По сути, правда, и у нас стыда нет, Но древность лишней жизненностью ранит. По моде скрыть бы выпуклость фигур! Все это откровенно чересчур. Народишко! Польщу им тем не мене, Как подобает гостю. Честь отдам Прекрасным дамам, выкажу почтенье Премудрым стариканам-гривачам.