Страдать, чтобы простить
Шрифт:
Я увидел, как он поспешно достает из кармана мобильник.
— А почему она звонила именно тебе? — Мама видела меня насквозь и всегда замечала малейшие изменения моего настроения.
— У меня случайно остался телефон Эммы, поэтому Саре не удалось с ней связаться, а она хотела узнать, когда я в последний раз разговаривал с Эммой. Сара не знала, что я уезжаю. Никто не знал, кроме парней, — объяснил я и, дабы предупредить дальнейшие вопросы, перевел разговор на другую тему: — И о чем говорилось в
Мамины голубые глаза едва заметно сузились.
— Какое именно письмо ты имеешь в виду?
— Письмо, которое отдала тебе перед отъездом Эмма. Я нашел пустой конверт. Ведь именно письмо заставило тебя круто изменить мою жизнь. Так что было в том письме?
Мама ненадолго задумалась.
— Письмо чисто конфиденциальное. И я не имею права разглашать его содержание. Прости.
Моя мама придерживалась определенных жизненных принципов, что меня всегда в ней восхищало, хотя иногда и здорово раздражало.
— Понимаю, — вздохнул я.
Тем временем к нам присоединился Джаред.
— Итак, когда ты нас покидаешь? — поинтересовалась мама.
— Через час, — ответил Джаред, вид у него был крайне озабоченный.
— Пожалуйста, передай наши соболезнования Саре и ее родителям, — попросила мама, сделав глоток вина.
Джаред кивнул, он упорно прятал от меня глаза.
— Ладно, поскольку у нас осталось не так много времени, позвольте объяснить причину, почему я вас здесь собрала, — произнесла мама. — Я решила продать дом в Уэслине.
Джаред не отреагировал. Он и не должен был, поскольку не так часто бывал в Уэслине. Заявление было адресовано лично мне. Джаред просто послужил буфером, когда я сказал:
— Ты не можешь!
Мама сохраняла полное самообладание.
— Я покупаю жилье в городе, а этот дом слишком велик для нас, если учесть, что вы там не живете, — терпеливо объяснила она. — Прости, Эван.
— Нет. — Я упрямо покачал головой и даже слегка повысил голос. — Это единственное место, которое стало моим настоящим домом. Ты не можешь его продать.
— Эван… — одернул меня Джаред. Ему явно не понравился мой тон. Словом, Джаред прекрасно играл свою роль.
Пока я собирался с духом, мама спокойно сидела и молча наблюдала за мной, что ей всегда прекрасно удавалось. На моей памяти мы переезжали множество раз. И я никогда не привязывался ни к домам, ни к друзьям, за исключением Нейта и компании.
Родители предложили нам с братом учиться в закрытом пансионе, на что Джаред с удовольствием согласился, поскольку не желал расставаться
Я не хотел терять воспоминания, связанные с этим домом. Мне даже страшно было представить, что я больше никогда не увижу старый дуб или не прогуляюсь по лугу вдоль ручья. Я знал, что Эмма уже не со мной, и не был уверен, что смогу переломить обстоятельства. Однако я все еще не мог позволить ей уйти, что, как я не сомневался, непременно случится, если дом продадут. Ведь тогда порвется последнее связующее звено между прошлым и настоящим.
Нет, должен же быть какой-то выход!
— А что, если я куплю дом? Ты можешь рассмотреть такую возможность?
— Эван, дорогой, у тебя еще целых четырнадцать лет не будет доступа к фондам, — участливо посмотрев на меня, напомнила мама. — А без папиного разрешения ты не сможешь раньше времени воспользоваться этими деньгами и…
— Знаю, — перебил я маму. Я уже практически слышал папин снисходительный тон. — Но если мы договоримся о выплатах или…
Мама сохраняла ледяное спокойствие. И я понял, что она не поддержит мое предложение. По крайней мере, не сейчас.
Я вернулся в номер, повесил пиджак на спинку стула и ослабил узел галстука. Опустился на кровать и вытянул ноги. Я был морально не готов отказаться от дома в Уэслине… и от Эммы. Она только-только начала открывать мне душу, а я — заново учиться ей доверять. И нависшая надо мной угроза потери дома сделала очевидным тот факт, что я не могу жить без нее. Не могу отпустить ее.
Тем временем ее телефон, заряжавшийся на письменном столе, неожиданно завибрировал. Я встал, чтобы выключить его, и увидел на экране длинный список непринятых звонков и сообщений. В основном от Сары, в чем, правда, не было ничего удивительного. Но вот сообщение, которое сразу приковало мое внимание, содержало только одно слово:
Эмма?
Я понимал, что это меня не касается, что я не имею права совать нос в чужие дела, но я открыл сообщение, а за ним автоматом появилось и предыдущее. Которое оказалось гораздо длиннее. Там не было имени, только телефонный номер, но я отлично знал, кому он принадлежит.
Получил твои имейлы и сообщения. Прости, но прямо сейчас все очень осложнилось. Время нельзя повернуть вспять. А жаль. Я прощаю тебя. Я скучаю по тебе. И сейчас, наверное, отдал бы что угодно, лишь бы услышать твой голос. Завтра я уже не смогу с тобой связаться. Телефон придется отключить. Пожалуйста, скажи, что прощаешь меня. Мне будет легче, если ты ответишь «да». Эмма, ты заслуживаешь быть счастливой. Ты заслуживаешь быть любимой. Надеюсь, ты тоже в это веришь.
Мне захотелось уничтожить текст. Уничтожить его. Но я не мог. Я нажал на кнопку и выключил телефон.