Страх и отвращение предвыборной гонки – 72
Шрифт:
Не вполне, но я чувствую приближение cтраха, и единственное лекарство от него — это жевать толстый черный кусок убийственного опиума размером с небольшую фрикадельку, а затем вызвать такси и рвануть в этот рассадник кинотеатров для взрослых — на 14-ю улицу… Удолбайте свой мозг — пусть им завладеет опиум — и погрузитесь в жесткое порно.
Что касается политики, то я думаю, что Арт Бухвальд [23] уже сказал все в прошлом месяце в своем «Письме поклонника Никсону»: «Я всегда хотел попасть в политику, но никогда не был достаточно сообразительным, чтобы собрать команду».
23
Арт Бухвальд — американский
Февраль
Страх и отвращение в Нью-Гэмпшире… Предвыборная поездка в Манчестер, Кин и на рыбоводный завод Бута… Гарольд Хьюз — ваш друг… Странные воспоминания о 1968-м: приватная беседа с Ричардом Никсоном… Осудят ли «Ковбоя» за «дурь»?.. Первый cерьезный вывод относительно Джорджа Макговерна… Слабая надежда на удар молота и ни малейшей надежды на кудесников прессы…
Незадолго до полуночи я покинул Кембридж и направился на север по 93-й магистрали в Манчестер, сидя за рулем взятого напрокат большого зеленого «ягуара» с автоматической коробкой передач — одного из тех, что накрываются уже через 29 секунд поездки и извергают черные выхлопы на протяжении всего пути на первой или второй передаче… Жуткий скрежет тормозов на окраине Бостона в направлении на Нью-Гэмпшир, предвыборная поездка… Я, как обычно, опаздываю: левая рука на руле, правая — на ручке радиоприемника, ищет музыку, а из стакана на каждом повороте мне на штаны выплескивается виски.
Сегодня ночью почти не видно луны, но небо полно звезд. Снаружи подморозило, на дороге лед, а на холмах лежит снег… Я несусь вперед на скорости 120–130 км/ч сквозь пейзаж, состоящий из застывших голых деревьев и каменных изгородей. Шоссе пусто, и в придорожных фермах ни огонька. Люди в Новой Англии ложатся спать рано.
Четыре года назад я мчался по этой дороге на другой машине, «меркури», но тогда за рулем большого желтого седана был не я, а полицейский, одетый в штатское. Рядом с полицейским сидели двое лучших спичрайтеров Никсона: Рэй Прайс и Пат Бьюкенен. А сзади разместились двое: я и Ричард Никсон, и мы самым серьезным образом обсуждали футбол. Было уже поздно — тогда тоже была почти полночь, — и полицейский удерживал большой «мерк» на скорости 105 км/ч, пока мы неслись по шоссе, держа путь из небольшого городка где-то рядом с Нашуа, где Никсон только что выступил с речью в зале Американского легиона, в аэропорт Манчестера, где кандидата в президенты и его «мозговой трест» [24] ждал самолет «Лир Джет», чтобы перебросить в Ки-Бискейн, где должно было пройти совещание.
24
Термин употребляется в отношении группы экспертов, тесно сотрудничающих, как правило, в неофициальном качестве, с тем или иным политическим деятелем, кандидатом на политический пост, президентом страны или администрацией. — Прим. ред.
Это была очень странная поездка — и, вероятно, одна из самых странных вещей, которые я когда-либо делал, — но особенно странным было то, что Никсон и я получали от нее удовольствие. У нас состоялся хороший разговор, и, когда мы добрались до аэропорта, я стоял рядом с Диком и остальными у «Лир Джета», очень расслабленно беседуя о том, насколько успешно прошло его турне по Нью-Гэмпширу… А когда он поднимался в самолет, показалось естественным поблагодарить его за поездку и пожать друг другу руки…
Но вдруг меня кто-то схватил сзади и отшвырнул от самолета. «Господи боже, — подумал я, отлетая назад, — Вот мы и приплыли»… «Берегись! — крикнул кто-то. — Хватайте сигарету!» Показавшаяся из темноты рука вырвала сигарету из моего рта, а другие руки удержали меня от падения, и я узнал голос Ника Руэ, главного доверенного человека Никсона в Нью-Гэмпшире, кричащего: «Черт возьми, твою мать, Хантер, ты чуть не взорвал самолет!»
Меня
Самолет взлетел, и я поехал обратно в гостиницу «Холидей Инн» с Ником Руэ. Мы посмеялись по поводу происшествия с сигаретой, но он по-прежнему пребывал в задумчивости.
— Что беспокоит меня, — заявил он, — так это то, что никто этого не заметил. Господи, ведь этим ребятам платят за то, чтобы они защищали босса…
— Хреново, — заметил я, — особенно если вспомнить, что я выкурил штуки три «Мальборо», пока мы там стояли. Черт, да я бросал окурки и прикуривал снова… Вам, люди, повезло, что я нахожусь в здравом уме и что я ответственный журналист, а то я мог бы швырнуть мою горящую «Зиппо» в топливный бак.
— Только не ты, — сказал он. — Эгоманьяки так не делают. — Он улыбнулся. — Ты же не можешь сделать ничего такого, о чем потом не сможешь написать, потому что погибнешь, ведь так?
— Возможно, ты прав, — ответил я. — Камикадзе — это не мой стиль. Я предпочитаю более сдержанный подход, потому что, в конце концов, я профессионал.
— Мы знаем. Поэтому ты и здесь.
На самом деле причина была иной: я оказался в тот вечер единственным в корпусе прессы, кто так же любил профессиональный футбол, как Никсон. Правда, впридачу к этому я был единственным искренним, открыто принадлежащим к неприятельскому лагерю противником войны; единственным, кто был одет в старые «левисы» и лыжную куртку, единственным (хотя нет, был еще один), кто курил травку в большом автобусе для прессы, и, уж конечно, единственным, кто считал кандидата в президенты болваном.
Так что надо отдать должное ублюдку за то, что у него есть яйца и он набрался смелости и остановил свой выбор на мне — среди 15 или 20 скучных и правильных типов из прессы, которые около двух или трех недель молили его хотя бы о пятиминутном интервью — как на человеке, который должен будет составить ему компанию на заднем сиденье машины во время его финальной поездки по Нью-Гэмпширу.
Но был, конечно, один подвох. Я вынужден был согласиться не говорить ни о чем, кроме футбола.
— Мы хотим, чтобы шеф расслабился, — сказал мне Рэй Прайс, — но он не сможет расслабиться, если вы начнете орать о Вьетнаме, расовых беспорядках или наркотиках. Он хочет поехать с кем-то, с кем можно поговорить о футболе.
Прайс бросил мрачный взгляд на дюжину или около того репортеров, ожидающих посадки на автобус для прессы, затем печально покачал головой:
— Я проверил всех, — сказал он. — Однако остальные безнадежны, поэтому я полагаю, что вы именно тот, кто нам нужен.
— Замечательно, — сказал я. — Давайте так и сделаем.
Мы хорошо провели время. Я наслаждался этой беседой, что немного вывело меня из равновесия, потому что я полагал, что Никсон знает о футболе не больше, чем об окончании войны во Вьетнаме. Он много раз упоминал «пробежку по краю» [25] и «силовую поддержку» [26] во время своей агитационной поездки, но мне никогда не приходило в голову, что он на самом деле знает о футболе гораздо больше, чем о «Грэйтфул Дэд».
25
Обманный маневр в американском футболе, при котором игрок с мячом обходит крайнего линии защиты. — Прим. ред.
26
В американском футболе поддержка игрока с мячом, совершающего пробежку по краю, одним или несколькими игроками той же команды, чтобы не позволить игрокам команды-соперника остановить его. — Прим. ред.