Страх и отвращение предвыборной гонки – 72
Шрифт:
Мaрт
Взгляд из Ки-Бискейн… Явление дикаря-дебошира и насилие на «Саншайн спешиал»… Линдси обезумел, Маски напуган… Большой Уоллес играет мускулами… Первые признаки рокового конца демократов… Оставь надежду, всяк сюда входящий, кроме, быть может, Теда Кеннеди…
У меня такое ощущение, что Маски начинает бояться, но не по тем причинам, о которых пишут. Разумеется, его беспокоит Хамфри во Флориде, беспокоят Макговерн и либералы, и он волнуется насчет Линдси, но — в этом-то и зарыта собака — люди Маски не боятся, что Линдси на самом деле выиграет выдвижение от партии на пост президента… Они боятся, что Линдси может начать действовать достаточно успешно, чтобы заставить ввязаться в это дело Кеннеди.
Призрак прошлого Кеннеди нависает над этой тоскливой президентской кампанией, так что даже самые циничные журналисты-ветераны кампаний Джека и Бобби начинают высказываться по этому поводу. Несколько дней назад в Джексонвилле [38] , прорвавшись через утренний поток транспорта от отеля «Хилтон» до железнодорожного депо, я полуживой рухнул на свое место и угрюмо уставился на первую страницу Jacksonville Times-Union, и тут до моего правого уха долетело откуда-то сзади: «…немного устал от этой проклятой эрзац-кампании Кеннеди… теперь они заставят Рози Гриера петь для нас “Пусть солнце светит”… Похоже, они сбиты с толку…»
38
Предварительные выборы и в Нью-Гэмпшире, и во Флориде были запланированы на начало марта, так что где-то в конце февраля я оставил Макговерна в Нью-Гэмпшире и отправился во Флориду проверить, как идут дела у Маски и Линдси. Линдси только что сильно выступил в Аризоне на собраниях по отбору делегатов, успешно конкурировал даже с Маски и побил Макговерна почти два к одному. Все, что ему требовалось во Флориде, — это 20 процентов голосов избирателей от Демократической партии, что казалось вполне возможным. Такая «победа» Линдси во Флориде совершенно изменила бы расклад предвыборной гонки. В предварительных выборах принимали участие 12 кандидатов, и в феврале эксперты говорили, что никто из них не мог надеяться получить больше 25–30 процентов голосов. Маски по-прежнему был фаворитом, и Джордж Уоллес лишь недавно решил вступить в гонку как демократ, а не независимый кандидат. Макговерн остался без денег и уже решил сократить свои затраты во Флориде и несколько недель спустя пойти ва-банк в Висконсине. Так что если бы Линдси удачно выступил во Флориде — даже придя к финишу вторым или с небольшим отставанием от Маски третьим, — образ Макговерна как кандидата от левых демократов, вероятно, сильно пострадал бы. Когда я приехал в Майами, местные опросы показывали, что предварительные выборы от Демократической партии, вероятно, сведутся к состязанию между Маски и Линдси, Хамфри и Уоллесом, с одной стороны, поскольку между ними распределятся голоса правого крыла, и Макговерном, борющимся за «утешительный приз» с Ширли Чисхолм, с другой.
Мы спустились в депо, чтобы сесть на «Саншайн спешиал» — поезд Эда Маски, который отправляется в путешествие от Джексонвилла до Майами — по всей Флориде — и будет делать остановки для выступлений в таких городах, как Диленд, Винтерхэвен и Себринг.
Один из сенатских помощников Маски сказал мне, когда мы поджидали на углу улицы кортеж кандидата, чтобы сесть в автобус для прессы, что «никто не проводил подобных туров со времен Гарри Трумэна в 1948 году».
Пошутил ли он? Я был уверен в этом, но он выглядел абсолютно серьезным. «Ну… — протянул я. — Забавно, что вы это сказали… Потому что я только что слышал, как некоторые люди в автобусе рассказывали о поездах предвыборной кампании Бобби Кеннеди в Индиане и Калифорнии в 1968 году. — Я приятно улыбнулся. — Они даже написали об этом песню: только не говорите мне, что вы никогда не слышали “Безжалостное пушечное ядро”!»
Человек Маски покачал головой, не глядя на меня, — он так внимательно смотрел на проезжую часть, будто внезапно уловил первые отдаленные вибрации черного «кадиллака» Большого Эда, надвигавшегося на нас. Я тоже посмотрел в ту сторону, но единственным автомобилем в поле зрения оказался ржавый пикап «Сантехнические работы и сварка от Ларри», ждущий зеленого сигнала светофора. На водителе, который потягивал из банки пиво, была надета желтая пластмассовая каска. Он с любопытством взглянул на большой красно-бело-синий автобус Маски, а когда зажегся зеленый, с ревом промчался мимо нас. На заднем стекле кабины виднелась наклейка
Эд Маски умело использует призрак Кеннеди. Рузвельт Гриер, бывший тэкл [39] «Лос-Анджелес Рэмс», одно время служивший телохранителем Роберта Кеннеди, поет для него песни, и один из его главных стратегов — бывший друг Бобби по имени Джон Инглиш… Но гораздо больше Маски заботит призрак Кеннеди существующего.
Мы сидели в вагоне-гостиной поезда Маски, который катил мимо сосен Северной Флориды, когда всплыл этот вопрос. Я разговаривал со щеголеватым джентльменом из Атланты, который находился здесь в качестве специального гостя Эда Маски и сказал, что его пиар-компания, вероятно, будет «обрабатывать Джорджию» для кандидата от демократов, кто бы им ни стал.
39
Тэкл — позиция игрока в американском футболе. — Прим. ред.
— А кого бы вы предпочли? — спросил я.
— Что вы имеете в виду? — переспросил он.
Было видно, что мой вопрос заставил его занервничать.
— Ничего личного, — объяснил я. — Но с профессиональной точки зрения, сугубо объективно, кого из кандидатов-демократов было бы легче продать в Джорджии?
Он на мгновение задумался, затем пожал плечами.
— Без сомнения, Теда Кеннеди.
— Но он не является кандидатом, — сказал я.
Он улыбнулся.
— Я знаю. Я просто ответил на ваш вопрос.
— Понимаю, — проговорил я. — Но почему Тедди? По-моему, все то, что он недавно говорил, немного чересчур для Джорджии?
— Но не для Атланты, — ответил он. — Там Тедди смог бы победить. Разумеется, он бы потерял оставшуюся часть штата, но голоса черных смогли бы покрыть разницу.
Он отхлебнул свой виски и наклонился в сторону, пытаясь скорректировать крен вагона на запад по ходу поезда.
— В этом-то вся суть, — заметил он. — Только с Кеннеди можно гарантировать железобетонную явку черных избирателей.
— А как насчет Линдси? — спросил я.
— Пока нет, — ответил он. — Но, правда, он только начинает. Если ему удастся получить такую же политическую поддержку, какая была у Бобби в 68-м, — вот тогда и Тедди вступит в гонку.
Такие рассуждения нередки в вашингтонских гостиных, где кандидаты, руководители их кампаний, а также рейтинговые журналисты собираются, чтобы «поговорить о серьезной политике», в отличие от того тщательно выверенного бреда, который они публикуют в печатных изданиях. Сценарий Нового Кеннеди начинает пузыриться на поверхности. Джон Линдси даже сказал это для печати: несколько недель назад он согласился с репортером, который предположил — на одной из тех полусерьезных питейных вечеринок после окончания рабочего дня участников предвыборной гонки, — что «кампания Линдси должна быть просто достаточно успешной для того, чтобы добиться избрания Теда Кеннеди».
Это мало похоже на шутку, если учесть, что она прозвучала из уст имеющего мало шансов на победу кандидата в президенты, который тратит на избирательную кампанию по 10 000 долларов в день. Но Линдси время от времени кажется почти самоубийственно откровенным. Он проводит по два часа на сцене, воспламеняя толпу речами, которые подготовили для него спичрайтеры, а полчаса спустя садится за стол с кружкой пива и начинает говорить такое, чего ни один политик в здравом уме не осмелится сказать в присутствии журналистов.
Одним из главных условий успеха в карьере политика является закоренелое недоверие к прессе — и на это большинство репортеров крупных изданий, как правило, отвечают взаимностью. Еще 50 лет назад Генри Луис Менкен сказал, что «единственный способ, каким репортер должен смотреть на политика, — это сверху вниз».
Это по-прежнему в значительной степени определяет отношения между политиками и заправилами прессы. На более низком уровне — среди редакторов газет Питтсбурга и Омахи — есть тенденция относиться к успешным политикам с определенной долей благоговения и уважения. Но среди журналистов, достигших такого уровня, чтобы работать на президентских кампаниях, принято считать, что все политики — прирожденные воры и лжецы.