Страх любви
Шрифт:
— Но было так страшно, так неспокойно, — сказала Фелиция. — Я не понимаю… зачем эти мужчины писали мне. Что им нужно?
Про себя герцог подумал, что одна внешность Фелиции могла заставить любого мужчину добиваться ее, а не только охотников за ее состоянием. Вслух он сказал:
— Наверное, матушка уже говорила, что после смерти отца к тебе переходит довольно большое состояние.
Глаза Фелиции стали еще больше от удивления.
— Я узнала о папиной смерти, — пролепетала она, — только два дня назад из письма
Герцог не успел сказать и слова, как на лице Фелиции уже засияла радостная улыбка, которая осветила все вокруг.
— Я так рада! Какое счастье! Я боялась, что мне придется просить у вас денег, жить за ваш счет. А это, на мой взгляд, некрасиво и неприлично.
— Отчего же неприлично? — насмешливо спросил герцог.
— Вы мне столько уже дали, — отвечала Фелиция. — Мне было так стыдно за счета, которые вы получали по окончании каждого семестра. Но матушка настаивала, чтобы я не отказывала себе ни в чем и имела не меньше того, что имеют другие девочки.
— Ты уже закончила школу, Фелиция, — сказал герцог немного торжественно. — Тебе восемнадцать лет, а значит, настала пора покинуть монастырь и выйти в мир. Ты уже готова к отъезду? Тогда я предложу отложить все разговоры о твоем будущем. Мы вернемся к обсуждению дальнейших планов, когда уже приедем в мой дом в Париже.
— У вас есть там дом?
— Да. Чудный дом на Елисейских Полях.
— Вот бы мне знать об этом раньше.
— Зачем?
— Я смогла бы смотреть на него, когда мы ездили на Елисейские Поля. Нас иногда возили туда на прогулки. Мне было бы так приятно знать, что там находится ваш дом. Только не смейтесь. Вы, верно, и не вспомнили обо мне ни разу за эти пять лет, а я думала о вас… думала каждый день, — сказала Фелиция порывисто. — Я все время прошу Бога благословить вас, потому что вы спасли меня.
Герцог снова удивился выразительности ее глаз. Они говорили сами за себя и открывали ему больше, чем любые слова.
— Я в жизни не забуду того странного чувства, когда вы взяли меня на руки и унесли оттуда… Тогда я поняла, что вы уносите меня прочь от отца и его побоев.
— Забудь об этом, — сказал герцог. — Сходи лучше за своей шляпкой. Ты начинаешь совершенно новую жизнь; надеюсь, теперь ты будешь довольна ею. Впереди тебя ждет только радость.
Фелиция направилась к двери, но остановилась на полпути. Она обернулась, на лице ее была написана тревога.
— В чем дело? — спросил Дарлингтон.
— Если я уеду из монастыря, — сказала она тихо, — значит ли, что я буду с вами?
— Ты все время будешь со мной, — заверил ее герцог. — Скажу больше, в Париж я приехал один, а потому никто не помешает нашим беседам о твоем будущем.
Фелиция засияла от радости.
— Я буду с вами! Все время, везде! Как это прекрасно!
Прямо
Дарлингтон остался в комнате и, не отрывая глаз, смотрел вслед удаляющейся фигурке, словно не верил в ее существование. И тут его буквально пронзила мысль, что тревоги по поводу Фелиции и ее судьбы только начинаются.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
По дороге в Париж герцог сказал:
— Нам надо тщательно продумать и подготовить твое появление.
— Какое появление? — удивилась Фелиция.
— Тот самый момент, когда ты выйдешь из кокона и станешь бабочкой.
Фелиция рассмеялась:
— Так вот кем я стану.
— Мне кажется, да. И при этом одной из самых прекрасных бабочек.
— Но почему вы так думаете? Что заставляет вас пророчить мне такой успех?
Герцог после короткой паузы ответил:
— Наверное, я сначала должен объяснить тебе, Фелиция, какое высокое положение ждет тебя в обществе.
— Но почему? Откуда ему быть? — пробормотала девушка с озадаченным видом. — Я ничем не заслужила такого высокого положения в свете… разве только тем, что я ваша родственница.
— Я твой дядя и опекун, — решительно продолжал герцог. — А ты теперь богатая наследница.
Его слова явно удивили девушку. Она некоторое время сидела молча, а потом несмело поинтересовалась:
— И все же… сколько денег завещал мне папа? Не думаю, что он мог много оставить… ведь он всегда говорил, что у нас ничего нет.
— По-моему, твой отец был порядочным скрягой, — ответил герцог. — Однако, как я слышал, он сам унаследовал крупную сумму от своего крестного отца. С годами эта сумма приумножилась, и все деньги папа завещал тебе.
— Все деньги?
— Все! — подтвердил герцог.
— А как же моя мачеха?
— Твой отец поссорился с нею, около года назад она от него ушла.
Фелиция тихонько вздохнула.
— Она, наверное, была очень с ним несчастлива.
— Судя по твоему тону, можно подумать, что тебе не безразлична ее судьба, — сказал герцог. — В свое время она не очень-то заботилась о тебе и не заступалась за тебя перед отцом.
— Папа был жесток с ней, — пояснила Фелиция. — Он, конечно, не бил миссис Лору, но она часто плакала.
— В любом случае тебе следует, — резко сказал герцог, — забыть обо всем этом кошмаре. Перестань даже вспоминать о том, как ты жила тогда с отцом. Впредь твоя жизнь будет безмятежна и счастлива, хотя, наверное, я слишком много требую от твоей судьбы.
Фелиция засмеялась.
— По-моему, слишком даже многого. Я изучала историю и пришла к выводу, что человеческая жизнь — это сплошная трагедия. Кажется, прежних богов ничего так не радовало, как несчастья простых смертных. И так было в любые времена, у всех народов.