Страх открывает двери
Шрифт:
Я открыл дверь, увидел, что в коридоре никого нет и кивнул ему. Он сунул руки под мышки Ройялу, перетащил его через порог и бесцеремонно бросил за дверью в коридоре рядом с опрокинутым креслом. Ройял зашевелился и застонал. В считанные минуты он мог прийти в сознание.
Кеннеди, стоя в дверях, долго смотрел на меня, словно подбирая слова, которые хотел сказать мне на прощанье, затем легонько похлопал меня по здоровому плечу.
– Желаю счастья, Тальбот, – пробормотал он. – Господи, как бы я хотел быть там с вами.
– Я тоже очень хотел бы этого, – растроганно сказал я. – Не тревожьтесь за меня: теперь моя миссия почти закончена, – Сам-то я отнюдь не обманывался на этот счет, да и Кеннеди отлично знал это. Он вышел, закрыл дверь и, повернув ключ в замке, оставил его в замочной скважине. Я прислушался,
Теперь, когда я остался один и к тому же в полном бездействии, боли начали мучить меня с удвоенной силой. Попеременными приступами накатывали боль и тошнота. Они накатывали как волны, словно приливы и отливы. Я чувствовал то возвращение, то потерю сознания. Господи, как хорошо было бы бросить все и забыться, но я не имел на это права. Пока еще не имел. Теперь было уже слишком поздно… Я отдал бы все на свете за укол, который снял бы боль, я отдал бы все на свете, чтобы перенести ближайший час или два. Я даже обрадовался, когда менее чем через две минуты после ухода Кеннеди услышал приближающиеся к двери шаги. Да, мы точно рассчитали время. Я услышал чей-то возглас, потом шаги превратились в топот бегущих ног. Я подошел к столу, сел на стул и взял карандаш. Перед тем, как сесть, я выключил свет над головой и включил настольную лампу, прикрепленную к стене. Я установил ее под таким углом, чтобы она отбрасывала свет над головой, оставляя мое лицо в глубокой тени. Возможно, мой рот пока не распух, как сказал Кеннеди, но у меря было такое ощущение, что теперь он здорово раздулся, и я не хотел рисковать.
В замке заскрежетал ключ, и дверь с шумом распахнулась. Видимо, ее толкнули с такой силой, что она едва не слетела с петель. Она отскочила от переборки, и в комнату вошел бандит, которого я никогда еще не видел. Он был такого же сложения, как Кибатти и его напарник. Бандит ворвался в комнату, как ураган. Видимо, Голливуд научил его всем приемам открывания дверей в подобных ситуациях. Если при этом ломались дверные коробки, выдирались петли и со стен отлетала штукатурка, это не имело значения. Это расценивалось так, что хозяину головореза малость не повезло, и он должен потратить какую-то непредвиденную сумму на то, чтобы оплатить расходы на мелкий ремонт. В данном случае, так как дверь была стальная, все, что ему удалось повредить, был его собственный большой палец на ноге, когда он открывал ею дверь. И даже человек, которого никоим образом нельзя было причислить к знатокам человеческих душ, без труда определил бы, что, впав в ярость от того, что причинил себе боль, бандит больше всего жаждал разрядить пистолет, которым он размахивал из стороны в сторону, в первого, кто попадется ему на глаза. Единственным человеком, которого он увидел, был я – с карандашом в руке и мирным вопрошающим выражением лица. Тем не менее, увидев меня, он нахмурился, повернулся на носках и кивнул тем, кто стоял в коридоре.
В комнату вошли Вилэнд и генерал, которые полунесли и полутащили Ройяла, наполовину пришедшего в сознание. Мое сердце успокоилось, когда я увидел, как тяжело он опустился в кресло. Пару ночей тому назад я, а Кеннеди – сегодня отменно поработали: шрам на его лице был не только самым длинным из тех, что мне приходилось видеть, но и самым живописным, так как был окрашен почти всеми цветами радуги, как полотно художника-мариниста, написанное в сине-фиолетово-багрово-желтых тонах. Я сидел за столом и с пристрастным интересом думал о том, останется ли этот шрам на лице Ройяла, когда он сядет на электрический стул. Я склонен был думать, что останется. После убийства Яблонского не мог беспристрастно думать о Ройяле.
– Выходили ли вы из этой комнаты сегодня вечером, Тальбот? – Вилэнд казался нервным и раздраженным, даже голос его изменился. Он позволил отдохнуть своему обычному голосу – вежливому голосу вершителя высшей исполнительной власти.
– Конечно, перейдя из одной материи в другую и испарясь через замочную скважину, – я с интересом уставился на Ройяла. – А что произошло с моим приятелем Ройялом? Уж не свалилась ли на него буровая вышка?
– Нет, Тальбот, вышка на меня не свалилась, – Ройял оттолкнул поддерживающую его руку Вилэнда, сунул руку под пальто и вытащил пистолет, изящный смертоносный пистолет,
– У меня… у меня пропал бумажник.
– Да? – в голосе Вилэнда звучало неподдельное удовлетворение. – Это просто-напросто вор. Он оглушил Ройяла, украл у него бумажник и сбежал.
– Вы сказали, что кто-то украл бумажник? Здесь, на буровой вышке? Возмутительно, чертовски возмутительно! – усы генерала дергались от негодования. – Господи, я не являюсь вашим сторонником, Ройял, но чтобы у меня на буровой… Я прикажу немедленно разыскать его, и виновник…
– Вы можете избежать этого, генерал, – сухо перебил его я. – Денежки спокойно лежат у виновника в кармане брюк, а бумажник покоится на дне моря. На мой взгляд, любой, кто украдет деньги у Ройяла, заслуживает медали, а не наказания.
– Вы слишком много болтаете, приятель, – холодно сказал Вилэнд. Он задумчиво посмотрел на меня. Взгляд мне совсем не понравился. – Возможно, это просто прикрытие или, как говорят, дохлая рыба, которую нам подсунули для того, чтобы скрыть истинную причину выведения Ройяла из строя. Тальбот, возможно вам известна истинная причина нападения на Ройяла?
Я похолодел. Вилэнд был не дурак, и я не предусмотрел подобной реакции с его стороны. Если у них возникнет подозрение, они обыщут меня и обнаружат пистолет Лэрри или рану на плече, а скорее всего и то, и другое… Если так, то это будет последний выход Тальбота на сцену.
– Вероятно, это действительно была «дохлая рыба», – Ройял, покачиваясь, встал со стула и направился к моему столу. У меня побежали по спине мурашки. Он подошел к столу и уставился на лежащие передо мной бумаги.
Ясно, зачем он стал рассматривать их. Теперь я вспомнил вроде бы случайный, но слишком уж внимательный взгляд Ройяла, каким он осматривал эти бумаги перед тем, как вышел из комнаты. Перед тем, как он вышел, я исписал около полстраницы цифрами и буквами. И с тех пор не добавил к ним ни единой цифры и ни единой буквы. А других доказательств Ройялу и не потребуется. Я не сводил глаз с его лица, не осмеливаясь посмотреть на бумаги и думая о том, сколько пуль выпустит в меня Ройял, прежде чем я протяну руку, чтобы вытащить пушку Лэрри из-за пояса. И тут я, не веря своим ушам, услышал:
– Мы идем по ложному следу. Тальбот здесь ни при чем. Он работал, мистер Вилэнд, и я сказал бы, что работал без передышки.
Только тут я посмотрел на бумаги, лежащие на столе, и увидел, что там, где оставил полстраницы цифр и букв, теперь лежали две с половиной страницы! Они были написаны той же ручкой, и потребовалась бы тщательная экспертиза, чтобы определить, чьим почерком они написаны. Ройял никогда бы не установил, что это подделка. Эти две с половиной страницы были решающими для него. Да, этих двух страниц чуши, добавленной к моей полстраничной чуши, этой полнейшей бессмыслицы было больше чем достаточно. Эта абракадабра оказалась моим паспортом на жизнь. И выдал мне этот паспорт Кеннеди, который предвидел, чем все может кончиться в случае, если он не выручит меня и не добавит этих страниц. Кеннеди превзошел меня в своем предвидении. Как было бы здорово, если бы я встретил его на несколько месяцев раньше…
– О'кей. Теперь ясно, что это дело рук человека, нуждающегося в деньгах, – Вилэнд был полностью удовлетворен и выбросил эту историю из головы.
– Как продвигаются дела, Тальбот? Времени осталось мало.
– Никаких проблем, – заверил я. – Все проработано. Гарантирую. После пятиминутного контрольного спуска в батискафе и моего возвращения можем немедленно спускаться все вместе.
– Отлично. – Вилэнд казался довольным, но он не знал того, что знал я. Он повернулся к бандиту, который открыл дверь ногой, и сказал: – Дочь генерала и шофер… они в каюте генерала. Немедленно пригласите их сюда. Вы готовы, Тальбот?