Страх призывателя
Шрифт:
Я с досадой дернул за корень, торчащий из земли. Десятый круг, как же я их подвел. Обещал им вернуться и привести защиту, а теперь сижу в этой норе как дурак, и скулю, какой же я несчастный.
Меня взяла злость на самого себя, и я стал карабкаться вверх, благо нора была под уклоном, не совсем отвесная, и это было вполне реально, хоть и тяжело. Держаться и продвигаться вперед позволяли корни деревьев.
Но когда я подполз к выходу, я обнаружил, что рогатые бирмеды продолжают не просто сторожить меня, а один из них с остервенением разрывает землю своими
Где-то в отдалении звучали злые и потерянные крики Уги, и я только сейчас почувствовал ее беспокойство. Обезьяна беспокоилась за меня, и я послал ей сигнал, что со мной все в порядке, я жив.
Крики стихли, и я почувствовал облегчение. По идее я должен был послать ее за помощью к команде, или хотя бы чтобы она предупредила ребят, но это было глупо. Уга же не сможет им объяснить, что со мной случилось, и вполне вероятно, что они попробуют заставить ее привести ко мне. А этот вариант отнюдь не оптимистический.
Держаться было очень неудобно, поэтому я спустился на свое старое место, более-менее ровное, где продолжил думать в попытках найти выход из сложившейся ситуации.
Все-таки я слишком сильно поверил в себя, и даже сейчас не смог вызвать в себе такое чувство страха, чтобы суметь сломать волю этих зверей. Отчаяние - да, было, бессильная ярость - тоже, а вот страха нет, что было странно.
Я попробовал уцепиться за чувство ярости. Все-таки я успел нащупать главный стержень бирмедов - это ярость, чувство дикой неукротимости, гнева. То, что нельзя сломить и остановить, что затухает, только если вырвать сердце.
Что, если не я подарю им страх, а, наоборот, они отдадут мне свою ярость, и, может, это сработает?
Я прикрыл глаза и попытался настроится на бирмедов, уловить то, что их питает, что наполняет их жизнь смыслом, а лапы и когти - силой и стремлением рвать и метать землю, пока они не доберутся до меня.
Сначала пришел легкий гнев с мыслью - как они смеют меня держать здесь? Затем стало накатывать все сильней, я стал растворяться в этом ощущении рваться вперед без оглядки, рвать и метать.
И меня накрыло. Неистовая ярость накрыла меня с головой, до потери сознания, и я рванулся вперед, чтобы бить и крушить, ничего не соображая, а просто с одним лишь ощущением - биться до последнего, не размышляя ни о чем, просто потому что в этом и есть смысл моей жизни...
Пришел в себя я от боли. В этом иступленном состоянии я успел заново вскарабкаться и рычал, глядя в красноватые глаза твари, пока она не просунула свою могучую лапу и не саданула меня по щеке.
Нет, яростью мне их не одолеть... Но самое главное - я чувствую их. Значит, есть все шансы выбраться из этой передряги. Осталось почувствовать свой привычный страх, пробиться им через барьер ярости, и бирмеды покорятся мне!
Эта мысль немного успокоила. Оставалось только возродить в душе страх. Но еще бы утолить чувство голода, так как я внезапно понял, что ужасно проголодался. Есть захотелось так, что аж скулы свело, и живот слишком втянулся,
Подумав, я с большим усилием оторвал какой-то корень, и стал его жевать. Тьфу, совершенно несъедобный, но как-то все равно успокоил бунтующий разум.
Я устроился поудобней с мыслью поспать. Вариантов иных все равно не было.
Но сон, ясное дело, не шел, так как я еще совсем не устал, и кровоточащая щека серьезно беспокоила, поэтому я тупо уставился в земляной "потолок" и просто постарался отдохнуть.
А что, если я больше никогда не буду бояться? Эта мысль заставила меня заворочаться. Вот ведь странно - скажи мне такую мысль кто-нибудь после моей первой встречи с тараканом, и я был бы счастлив, а теперь она пугает...
Хотя... как сказать пугает, просто обстоятельства толкнули меня в такую ситуацию, в какой быть не слишком приятно.
Я принялся вспоминать свой путь, потому что стало откровенно скучно. Иногда казалось, что я все делал правильно, иногда - наоборот, что можно было промолчать, как советовал Синеволосый, и никому не показывать своего дара. Единственное, что жгучим стыдом накрывало воспоминание с Милой - как-то это было глупо, то, как мы с ней встретились. Надо будет не забыть извиниться, если встретимся снова.
Если встретимся... Нет, обязательно встретимся.
Еще хотелось бы встретить свою первую команду. Как они там, живы, надеюсь. В принципе, даже насмешливый Гард не самый плохой парень, хоть и придурок. Да и Тэра я теперь понимал - он не хотел подставить команду таким слабым бойцом, ему нужно было, чтобы все остались живы. И с Бисянкой бы неплохо встретится тоже, она добрая. Сколько я мечтал о ее поцелуе и боялся признаться...
От мыслей отвлекли какие-то шорохи. Я вскинулся и почувствовал, как сердце встрепыхнулось от страха неизвестности. Наконец-то...
Что за создание может сейчас ползти в глубине земель? В прошлом круге страж был водным, может, здесь подземный? И все-таки не хочется встречаться с ним прямо сейчас.
С другой стороны - что мне терять? Я должен выбраться отсюда, ради друзей, оставшихся наверху, ради города, ради всех.
Шорохи усилились, раздалось даже какое-то шипение. Но это был не Живчик, мой таракан вылез из норы и тоже словно стал прислушиваться к тому, что происходит в глубине.
Мне стало действительно страшно. Потому что я оказался между двух угроз, с каждой из которых я не знал, как справится.
На всякий случай я встал и уставился в темноту. Звуки все усиливались, нарастали. И я понял, что нужно делать. Нужно подниматься, и выплеснуть весь этот глубинный страх, который все нарастает, на яростных бирмедов.
Но... я не смог пошевелиться. Стоял, как ватный, и просто смотрел в темноту, ожидая, что же появиться из глубины.
Десятый круг, почему же я не могу пошевелиться? Беги, Эльт, ты же привычен к страху, он не может сковать твою волю. Вспомни, ты же никогда не стоял безвольно, ни против двухголовых собапсов, ни против даже огненной гусеницы...