Страх разоблачения
Шрифт:
— Тогда поедем ко мне.
Она кивнула, закрыла глаза и прислонилась к стеклу.
Брайан снимал квартиру-студию сразу же за Колумб-авеню. Студия была небольшая, к тому же сосед сверху круглосуточно играл на трубе, но стоила она недорого и находилась близко от университета.
Брайан зажег верхний свет и прижал ее к себе.
— Не расстраивайся, — попросил он.
Рейчел взглянула на него широко открытыми глазами.
— Господи, это было ужасно! Вонь, грязь… Я все еще ощущаю эту мерзость на своей коже. Мне кажется, я никогда снова не буду чистой…
Брайан
— Все в порядке. Все позади.
Она прижалась к нему, стараясь успокоиться в его объятиях, но кошмар преследовал ее. Она до сих пор слышала вой сирен, крики, глухие удары и хруст костей. Даже закрыв глаза, она видела копа, который ударил ее.
— Пойдем, — уговаривал он, осторожно ведя ее к ванной комнате. — Ты совсем окоченела. Тебе необходим горячий душ.
Рейчел молча позволила ему раздеть ее и вошла в ванну. Там она долго неподвижно стояла под струей горячей воды, пока на заметила огромного синяка на бедре. Она с отвращением смотрела на него несколько секунд, потом начала беспощадно тереть кожу, отчаянно стараясь смыть этот след человеческой жестокости.
Позднее Рейчел лежала, прижавшись к Брайану, на его узкой кровати, слушала, как мерно бьется его сердце, и постепенно ужас отпускал ее. Лунный свет из окна слегка освещал его лицо, и она видела беспокойство в его глазах.
— Спасибо, что позаботился обо мне.
— Я едва не рехнулся, не зная, куда ты подевалась! Когда я услышал о беспорядках, то пытался пробраться через полицейский кордон, но меня не пустили. Тогда я пошел домой и стал ждать. Я чувствовал себя таким беспомощным.
Рейчел прижалась к нему, стараясь утешить и его, и себя.
— Я никак не думала, что все так будет. Такая ненависть и насилие! Господи, мы же всего-навсего устроили демонстрацию!
— Ну, и что теперь? — спросил он. — Уберешься ты к чертям собачьим из Гарлема?
— Понимаешь, я не могу. Из-за детишек. Я так привязалась к ним… Я должна быть там.
— Чтобы в следующий раз тебя убили?
Рейчел снова вспомнила о том, что их разделяет, и снова ощутила безнадежность. Но сейчас ей не хотелось слушать внутренний голос. Она обвила руками шею Брайана, ведомая страстным желанием быть с ним одним целым.
— Люби меня, Брайан!
Он застонал, прижал ее крепче и пробежал пальцами по спине.
— Ты уверена? — спросил он. — Это ведь ничего не изменит, сама знаешь.
— Не важно. Я так тебя хочу!
В его движениях не было нерешительности. Он ласкал ее так, будто они были любовниками всю жизнь, и Рейчел вскрикивала и стонала от наслаждения. Затем, не в состоянии больше сдерживаться, он вошел в нее одним плавным движением и заполнил ее целиком.
Никогда в жизни Рейчел не испытывала ничего подобного. Это была абсолютная гармония, они идеально подходили друг другу, инстинктивно чувствуя, как продлить наслаждение. И когда они одновременно кончили, это физическое наслаждение превратилось в духовную связь, в слияние душ.
Потом Рейчел лежала в его объятиях, пытаясь отдышаться, и из глаз ее текли слезы.
10
Гасси лениво ковыряла вилкой котлету, раздраженная пустыми разговорами за столом. Ее родители просто зациклились на деталях приема, который они долго и тщательно организовывали. Элизабет еще можно было понять: от успеха приема зависела ее репутация идеальной хозяйки. Но Гасси с удивлением отметила, что и ее отец занимается какими-то совершенно женскими делами.
Она едва не расхохоталась, когда он стал интересоваться, кто с кем будет сидеть и сколько сделали канапе. Очевидно, в этом приеме было что-то особенное, но она подавила любопытство, боясь быть втянутой еще в один скучный разговор.
Она задумалась, когда Элизабет вдруг спросила:
— А ты как считаешь, дорогая?
— По поводу чего?
— Ну что ты, Огаста, нельзя же быть такой невнимательной! Ты хотя бы представляешь себе, какая это честь — принимать у себя президента?
Гасси вытаращила глаза, но тут же попыталась скрыть свое удивление под маской безразличия.
— Я не знала, что Никсон приедет.
— Только на коктейли, но и это много значит. Конечно, люди слишком нервничают в присутствии президента, чтобы получать удовольствие от вечеринки. Но зато у нас будет о чем поговорить за ужином — после того, как он уедет.
— Жаль, что я не смогу с ним встретиться. Роберт тут же насторожился:
— Что это значит, черт возьми?! Разумеется, сможешь!
— У меня другие планы.
— Так измени их!
Гасси положила вилку и задумалась: стоит ли спорить с отцом. Куда легче завтра улизнуть, а уж о последствиях позаботиться потом. Но ей хотелось настоять на своей независимости, поэтому она сказала:
— Я в самом деле не могу. Мои друзья на меня рассчитывают.
Роберт грохнул кулаком по столу, от чего тонкий розенталевский фарфор жалобно зазвенел.
— Ты что, рехнулась?! Да плевать я хотел…
— Роберт, пожалуйста! — вмешалась Элизабет. — Ты же не хочешь, чтобы прислуга начала сплетничать.
Роберт выглядел так, будто вот-вот взорвется, но сумел сдержаться и несколько понизил голос:
— Я настаиваю, чтобы ты была здесь завтра. Ты поняла, Огаста? Никаких отговорок!
— Ладно, но я не понимаю, почему это так важно. Никсон и не заметит, что меня нет. Он ведь даже не знает о моем существований.
Элизабет вздохнула:
— Никогда не думала, что ты вырастешь такой эгоисткой. Это одно из самых важных событий в нашей жизни, а ты думаешь только о себе. Разве могут твои планы быть важнее, чем преданность семье?
Сообразив, что потерпела сокрушительное поражение, Гасси опустила глаза, но Элизабет не так легко было остановить.
— И куда же ты собиралась?
— Поужинать с друзьями.
— С какими друзьями? Ты все еще встречаешься с тем студентом-юристом, о котором рассказывала?