Страх

Улицы американских городов залиты страхом. Подобно болотным испарениям, он застаивается на перекрестках, сочится из переулков, плывет над парками. Он проникает повсюду, упорный и постоянный. Днем и ночью

он обволакивает людей, заставляет их вздрагивать при звуке шагов за спиной, шарахаться от собственной тени, он иссушает души, делая горожан подозрительными и нелюдимыми.

Абстрактные цифры роста преступности в США (семнадцать процентов лишь за прошлый год) давно уже перестали быть сухой статистикой. Они врываются в дома, угоняют машины, вытаскивают бумажники, выхватывают сумочки, нажимают на курок. Они вошли в американский образ жизни, стали его плотью и кровью.

Для четырехсот тысяч американцев каждый год эти цифры означают нападение грабителей. Семьдесят тысяч американцев в результате этих нападений оказываются в больнице, десять тысяч — в морге.

Статистика, как известно, оперирует средними цифрами. В беседе с корреспондентом журнала «Ньюсуик» одна жительница Вашингтона жаловалась:

— Остается только ждать, пока не окажешься жертвой. За полтора года у меня один раз выхватили на улице сумочку, раз украли деньги, раз обчистили квартиру и раз под угрозой оружия обобрали на улице. Люди стояли у своих подъездов, смотрели в окна, но никто даже не закричал, не говоря уже о том, чтобы прийти на помощь…

Ждет не одна она. Жительница Нью-Йорка миссис Сильвия Бэртон, мать восьмерых детей, получает ежемесячное благотворительное пособие. Но не всегда оно доходит до нее. Если она замешкается и не вынет вовремя чек из почтового ящика, ее опередят воры, которые унесут чек вместе с ящиком.

— Я в отчаянии, — говорит миссис Бэртон. — За последнее время у меня сорвали четыре почтовых ящика.

У архитектора из Сан-Франциско Питера Уитмера больше возможностей для охраны своего имущества, чем у нью-йоркской многодетной вдовы. Он установил в своем доме тройные рамы из закаленного пуленепробиваемого стекла и окружил свое жилище четырехметровым забором, утыканным поверху острыми шипами. Вернувшись недавно с работы, он обнаружил, что его ограбили.

Водительница такси из Атланты Лиз Дикерсон не может полагаться на высокий забор, и рядом с ней на сиденье ее машины марки «чекер» постоянно лежат два пистолета, один — тридцать второго калибра, второй — с зарядом слезоточивого газа.

У пешеходов, кроме пистолетов, популярностью пользуются трости, не столько для придания элегантного вида, сколько для защиты. При нажатии кнопки из трости

выскакивает лезвие. Некоторые предпочитают полые трости, в которых перекатывается увесистый стальной шарик. По утверждению специалистов, ударом такого инструмента можно проломить череп слону.

Но настоящий арсенал скорее всего можно увидеть, пожалуй, в барах. В одном из популярных баров на Четырнадцатой улице в Вашингтоне под рукой бармена всегда семь пистолетов и автоматическая винтовка системы «браунинг».

— Это еще не все, — говорит он. — Я обещаю пятьсот долларов любому, кто убьет грабителя, который попытается

ограбить меня, А что вы хотите? Я могу вам назвать не одного моего посетителя, который привлекался к суду по обвинению в убийстве или вооруженном нападении.

Владельцы магазинов так далеко не заходят — эдак, глядишь, распугаешь всех клиентов. Но кражи готового платья в нью-йоркских магазинах приняли такие размеры, что решено было снять портьеры с кабинок для примерки.

Школьные учителя перенимают опыт таксистов. В городе Ист Сент-Луи, штат Иллинойс, многие учителя носят заряженные пистолеты — слишком много было случаев убийств и нападений на преподавателей. Пистолет как орудие педагогики — вещь, безусловно, новая, но как средство самозащиты оно проверено не раз.

— Когда я возвращаюсь ночью домой, — рассказывает один нью-йоркский полицейский, — я никогда не держу пистолет в кобуре, только в кармане. Вполне может статься, что из кобуры вытащить его не успеешь…

Два типа глаз наблюдают сейчас за американцами — глаза преступников, высматривающих очередную жертву, и немигающие стеклянные глаза телевизионных камер, выслеживающих нарушителей закона. Объективы смотрят на покупателей в магазинах, на посетителей банков, на людей, заходящих в подъезды жилых домов.

Проникает глазок телекамеры и внутрь частных домов, если, конечно, владельцы в состоянии за нее расплачиваться. Некий миллионер из Далласа, штат Техас, устроил в своем доме «комнату повышенной безопасности», нечто вроде спального сейфа. Не помогло: хозяина избили и обворовали. Сейчас на каждом его окне устанавливается автоматическая сирена, сигналы тревоги подсоединяются к коврам, и главное — в стенах монтируются незаметные следящие телекамеры. Поможет ли?

Миссис Р. Гэрвич из Сан-Франциско надеется, что поможет. У нее даже на крыше дома колючая проволока. Она перестала ходить в гости, перестала звать к себе, перестала ездить в автобусах. Она боится. Не меньше, чем тот чиновник госдепартамента США, который в беседе с корреспондентом упомянутого выше журнала «Ньюсуик» признался:

— Учишься жить, как кролик в кустах.

— Это не жизнь, — жалуется пожилая женщина из города Альбукерка. — Сегодня у нас на крышах прожектора и сирены, капканы у дверей, установки с инфракрасными лучами, вызывающие полицию, как только преступник пересечет их. У меня в багажнике машины лежит резиновое чучело человека. Я всегда надуваю его и сажаю рядом с собой на сиденье, когда еду вечером одна. Я боюсь его, этого резинового человека, но еще больше боюсь нападения…

Кажется, еще совсем недавно американские фантасты описывали вымышленные города будущего, в которых жизнь идет по средневековым законам.

Как это нередко бывает, фантасты ошиблись в сроках. Средневековье уже пришло в американские города. Средневековье принесло беззаконие, разбой, одичание, страх.

Можно строить сверхзвуковые самолеты, запускать к Луне космические корабли, изготовлять отличные автомобили, можно, наконец, вырубить настоящие джунгли, но капитализму не под силу изжить то, что естественно порождается им самим, обществом с техникой будущего и моралью средневековья.