Страх
Шрифт:
Саша взял отпечатанное на листочке бумаги меню.
– Может, еще колбаску?
– Можно и колбаску.
Подошла Люда, принесла бокалы, тарелки, ножи, вилки, две бутылки нарзана, предупредила:
– Только поосторожнее.
Саша заказал селедку с картошкой, колбасу вареную и шницель.
– На твои гуляют?
– А то на чьи же, – ответил за него Глеб, – на работу оформился, теперь квартиру ищет.
– Будет ему квартира, – загадочно улыбнулась Люда.
– И квартиру обмоем, – заключил Глеб, – ладно, Людмилочка, хоть селедочку
– Вот и Хомут идет, – сказал Леонид.
Подошел механик Хомутов, сел на свободный стул, заговорил с Леонидом о машинах.
– Надо их рассадить, – сказал Глеб, – сейчас устроят производственное совещание.
Леонид и Хомутов не обратили на его слова никакого внимания.
Глеб подмигнул Саше, придвинулся к нему:
– Не умеет русский человек веселиться. Целый день на работе сидят, проблемы решают, а встретятся за рюмкой – опять про работу талдычат. Уши вянут. У Хомутова этого, скажу тебе, дорогуша, мальчонка родился, а до этого десять лет детей не было, и вдруг понесла жена. Хомутов с радости неделю не просыхал. Так расскажи, как мальчонка гулькает, как мамкину сиську сосет, как он своей жене запузыривает, чтобы теперь девчонку родила. Граждане, – Глеб постучал вилкой о тарелку, – отвлекитесь, выпьем под нарзанчик!
Выпили.
Глеб снова придвинулся к Саше:
– Дорогуша, давай пари на бутылку, а хочешь, на две и на три. Я тебе сейчас наперед распишу весь их разговор: во-первых, будут ругать Прошкина, во-вторых, будут ругать Прошкина и, в-третьих, будут ругать Прошкина, директора вашего, ты хари его не видел? Увидишь. Леонид цапается с ним, как кошка с собакой. Он ни уха ни рыла, заведовал пекарнями, там у него пирожки разворовывали, ночью пекут, а утром – пустые противни. Его сняли, кинули на автобазу, тут машину не украдешь, машина большая, а пирожки маленькие, куснул два раза и нет пирожка. Правильно я говорю, Леня?
Леонид что-то буркнул в ответ.
– А Лене, конечно, обидно, инженер, член партии, знает дело, а им командует чурбан. Я как-то зашел к нему в кабинет, смотрю, он голову поднял и воет, как собака на луну. Ей-Богу! Вот до чего его Прошкин довел.
Саша рассмеялся: «Завоешь, когда терпение лопнет».
Люда принесла селедку с картошкой, поставила на стол тарелку с нарезанной колбасой.
– Когда горячее захотите, скажете. – Она наклонилась к Саше – Есть комната, Сашок, тут рядом, у гардеробщика нашего.
– У Егорыча, – подтвердил Леонид, – это хорошо.
– В полуподвале, но сухо. Проходить через хозяев, а хозяева – Егорыч да жена его старушка. В месяц – тридцатка, платить за две недели вперед. За стирку, конечно, отдельно. Кипяток ихний. Если что сготовить, хозяйка сготовит.
– Хорошая квартира, – снова сказал Леонид, – и хозяева хорошие. Пьют, правда, кто же теперь не пьет. А выпивши они тихие, не буянят. Мирные люди.
– «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути…» – пропел Глеб.
Этой песни Саша тоже не знал, но промолчал. Он вообще
– Сашок, ну так что, договариваться? Будешь раздумывать, уплывет квартира.
– А я и не раздумываю. Я готов.
– Постирать бельишко соглашайся, а варить – не надо, в столовую сходишь, – сказал Леонид.
– Ну сидите, – Люда ласково похлопала Сашу по плечу.
Механик задержал взгляд на ее руке, покачал головой.
– Крутят мной, как хотят, – пожаловался он, глядя на Сашу, хотел и его вовлечь в разговор. – Подсовывают путевку, вижу – липа, столько ездок и на самолете не сделаешь, а подписываю, чтобы Прошкин мог рапортовать. Если дознаются, с кого спросят? С меня спросят, зачем, мол, подписал?
– Поехали, поехали, сели на своего конька, – вздохнул Глеб. – Нет, не умеет русский человек веселиться. С чего это так, дорогуша?
Ясно, с чего, зажат человек со всех сторон, схвачен обстоятельствами за горло, тут не повеселишься. Со Всеволодом Сергеевичем Саша порассуждал бы на эту тему, а с Глебом лучше держать язык за зубами. Может, неспроста задал вопросик, может, вызывает на откровенность.
– Не знаю, – улыбнулся Саша, – как-то не думал об этом.
Подошла Люда, позвала Сашу, они вышли в гардероб.
– Егорыч, – сказала Люда гардеробщику, – получай жильца.
Гардеробщик протянул Саше руку:
– Алексей Егорович.
– Мне Люда сказала про условия. Вот, – он протянул Егорычу пятнадцать рублей, – сегодня можно переехать?
– Убраться бы надо, – ответил Егорыч, пряча деньги.
– Он съездит на вокзал в камеру хранения за чемоданом, а бабка пока уберется, – сказала Люда.
Саша вернулся к столу.
– Прикончили, – Глеб приоткрыл портфель, показывая пустые бутылки, – как, дорогуша, добавим, время еще есть, магазин открыт?
– Магазин открыт, а мы закрываемся, – возразила Люда, – две бутылки умяли, хватит, хороши будете. – Она положила на стол счет.
Саша расплатился.
Все поднялись.
– Леонид, – попросила Люда, – отведи Сашу на квартиру.
Они вышли из кафе. Хомутов пошел домой, Леонид и Глеб привели Сашу к дому, где ему предстояло жить. Спустились в полуподвал, всего пять ступенек, дверь открыла старушка, ее лица при свете тусклой лампочки Саша не разглядел.
– Принимай жильца, Матвеевна, – сказал Леонид.
– А-а, Леонид Петрович, проходите.
Они очутились в большой комнате, разделенной пополам фанерной перегородкой, ветхая занавеска заменяла дверь. Низкие грязные потолки, развалившаяся мебель, грязь, запущенность, запах кухни, плита стояла в первой половине комнаты – малопривлекательно, конечно, но все-таки жилье.
– Да-а, – протянул Глеб, – отель «Люкс»…
Хозяйка показала на кушетку в задней комнате:
– Здесь будете спать, тут вам и столик, вот, пожалуйста, табуретки, еще принесу из сарая, если понадобится. А это, – она кивнула на какую-то рухлядь, – уберу. Подмету, все чисто будет.