Страхи из новой коллекции
Шрифт:
— Влад… — осторожно начал Женька. — Ты, это… на солнце перегрелся? Настя никуда с теплохода не уходила, она как привязанная ходила за нами и следила за каждым нашим шагом. И как она могла уйти с теплохода? В море, да? И с какой стати ее должно было перерубить винтами? И что с Любкиными очками? Зачем ей покупать новые?
Я, будто пришибленный, сел на кровать и крепко сжал голову ладонями.
«Мне что, все приснилось? Но этого не может быть, все это случилось на самом деле. Насти не было на судне, капитана — тоже, в теплоход врезался танкер, и наша посудина затонула, а я
— Ты, наверное, еще после дороги и сна не отошел, — догадался друг. — Так порезы у тебя откуда? Ты что, йог? На стеклах спишь?
— Нет… То есть да… Да, йог… Конечно же, я йог!
— Но когда ты успел? Мы же вчера купались, и никаких порезов я не видел. А стекла когда наколотил? И где осколки сейчас? Почему их нет в постели? Ты их носишь с собой в мешочке? А научи меня, как стать йогом! Только быстрее, чтоб до завтрака успели!
— Слушай, отстань, — измученно попросил я, — будь другом, дай подумать.
— Ладно, ты думай себе сколько влезет, а я на первом этаже, скоро завтрак. Давай одевайся и спускайся.
Сказать, что голову разрывали мысли, — значит не сказать ничего. Я никак не мог поверить, что мне все приснилось. Да и порезы говорили о том, что я прав… Может, я нечаянно принял наркотики, и все пережитое — галлюцинация? Выпил? Не могу же я ни с того ни с сего сойти с ума… Да и тело все болело, как будто я всю ночь провел без сна.
— Го-о-осподи, — простонал я, — что же со мной творится?
Окончательно добил меня ворвавшийся в комнату Женька. Он полез в свою тумбочку и достал стопку фотографий.
— Вот, смотри, забыл тебе фотки со вчерашнего вечера показать, — сказал он, усаживаясь на мою кровать.
Я машинально взял снимки и посмотрел на первый. Я стоял у борта теплохода. Сзади меня резвились дельфины. Выглядел я счастливее некуда. На второй фотографии было уже темно. Я увидел себя в обнимку с недовольной Любой. Везде горели разноцветные огни, китайские фонарики, все это великолепие отражалось в воде. На третьей карточке были мы с Женькой. Я держал в руках молочный коктейль, а Женька скорчил рожицу. Фон был незнакомый. Самое главное, что я не помнил, как фотографировался!
— Где ты их взял? — ляпнул я первое, что пришло в голову, все больше и больше запутываясь в происходящем.
— Напечатал, — пожал плечами Женька. — К моему цифровому фотоаппарату присоединяется специальная штука, типа мини-принтера, которая сразу же распечатывает фотки. Круто, да? Папа на день рождения подарил. Я хотел просто цифровик, а отец купил его вместе с такими наворотами…
— Круто, — согласился я. И показал ему третий снимок: — А где это мы?
— Как где? — удивился он. — Мы сфоткались, когда ночью с теплохода возвращались. А это ты с Любкой стоишь. Кстати, вон, видишь, с ее безобразными очками все в порядке. Прикинь, Ирка сказала, что ей больше мужские пошли бы, а она разозлилась и вцепилась в ее волосы… Весело было… А это ты стоишь на фоне дельфинов. Ты чего, память потерял или прикалываешься?
Фотографии выпали из моих рук и посыпались на пол. Я не мог ничего понять.
— Женя, окажи мне одну
— Какую?
— Ударь меня, да посильнее. Пожалуйста.
— С дуба рухнул? Зачем мне тебя бить? Ты к тому же весь в порезах — больно будет.
— Ударь!
— Зачем? Не буду!
— Ударь! Трудно, что ли?
Женька пожал плечами и залепил мне звонкую пощечину. Признаться, я ожидал удара несколько иного. В лицо кулаком, например, или что-то еще. Но никак не пощечину. Но в принципе неважно, какой был удар, главное, что я никуда не делся. Ни проснулся, ни попал в другую картину.
— Ну как, нормально? — забеспокоился Женька. — Если хочешь, я еще могу.
— Нормально. Больше не надо. Ты, как я погляжу, во вкус вошел. Слушай, сейчас я тебе расскажу одну историю, только обещай не смеяться.
— Рассказывай, только побыстрее — Просто Настя рассердится, если мы опоздаем.
— Да ну ее, у меня дела поважнее, — отмахнулся я и подробно все рассказал соседу по комнате.
Сначала он покатился со смеху. Потом посерьезнел. Просмотрел снимки. Перевел взгляд на мои порезы.
— Может, тебе показалось? — в конце концов спросил он, странно озираясь вокруг. История произвела на него впечатление.
— Нет, не показалось. Хочешь, докажу?
— Докажи…
— Пойдем спросим у Славы, какой у него страх. И вообще, Слава ли его зовут и есть ли он в лагере? А потом спросим у Насти, конечно, если она была в рубке, — где висит шнур гудка.
В толпе ребят я отыскал Славу. Оказывается, он действительно существовал и звали его Славой. И страх у него был тот же, что и в моем «сне». Мы разыскали Настю, и она сказала, что была в рубке много раз, и описала, где висит шнур. Именно там, где «видел» его я… Кроме того, я проверил свою сумку и не обнаружил там очков… А когда спросил у Любы, не давал ли я ей случайно свои очки, она покрутила пальцем у виска, назвала меня дураком и повертела перед моим носом своими очками с толстыми линзами и еще раз сказала, что я дурак.
В полном ошеломлении мы с Женькой вышли в сад.
— Да, дела-а, — многозначительно протянул он. — Но, может, это все-таки совпадение?
— Нет… Сам разве не видишь, что все сходится?
— Прямо триллер какой-то. Ты думаешь, то ли ты сумасшедший, то ли все остальные, да?
— Прямо в точку, — подтвердил я. — И до сих пор не пойму: сплю или это реальность? Но судя по следу от твоей пощечины и моим порезам — реальность.
— Это так круто… Вот бы мне оказаться на твоем месте.
— Ты что, серьезно?
— Ага! Ты сам не понимаешь своего счастья! — восхищенно воскликнул Женька. — У меня предложение: давай подождем, вдруг что-нибудь еще случится? Тогда будем думать серьезно. Может, к колдунье какой-нибудь сходим, их же сейчас полно. Куда ни плюнь — в колдунью попадешь.
— И все как одна потомственные. Хоть бы одна для приличия самоучкой назвалась… Ладно, поживем — увидим. Идем завтракать, в животе уже урчит.
И тут Женька воскликнул:
— Ха! То, что ты угадал имя Славы и месторасположение шнура, ничего не доказывает! Вдруг ты с этим Славой еще раньше познакомился и в рубку вчера заходил?