Стракен

Брукс Терри

Они дошли до конца тропы и остановились. Дорожка уходила вниз по крутому спуску, постепенно теряясь в смеси тумана и мрака. В глубине оврага было так темно, что они не могли разглядеть дна. Она оказалась в таком месте, в какое входила множество раз. Это место было отражением ее души.

Она повернулась к нему:

— Ты должен подождать меня здесь, Пен. Я справлюсь с этим лучше, если буду одна. Я знаю, что нужно сделать. Я приведу к тебе Синнаминсон.

Он внимательно посмотрел на нее взглядом, полным надежды:

— Я знаю, что ты постараешься, тетя Грайанна.

Она протянула руки и обняла мальчика. Она редко так поступала и почувствовала себя неловко, но мальчик быстро

обнял ее в ответ, и ей стало гораздо лучше.

— Будь осторожна, — прошептал он.

Она отпустила его и стала медленно спускаться по дорожке в темноту.

— Благодарю тебя, — произнес он ей вслед. — За то, что ты это делаешь.

Она, не оглядываясь, помахала ему в ответ.

* * *

День близился к вечеру, и свет начал постепенно угасать. Пен стоял, пока не почувствовал усталость, затем присел, прислонившись спиной к древнему стволу, и неотрывно смотрел в овраг, как часовой на посту. Он прислушивался к звукам, хотя и не очень внимательно, но ниоткуда не раздавалось никаких звуков. Тишина окутала овраг, лес и, как ему казалось, весь мир. Он смотрел на узоры, образованные светом и тенью, как они калейдоскопическими картинками медленно перемещались по земле. Он вдыхал ароматы, которыми наполняли воздух сам лес и те существа, которые в нем обитали. Он потер притупленные кончики своих травмированных пальцев и вспомнил, как это случилось. Он вспомнил, что он чувствовал, когда соединился с тейнквилом во время вырезания рун. Он вспомнил ночь в лесу на этом острове и свою ужасающую встречу с Афазией Ваем.

Но, главным образом, он вспоминал Синнаминсон. Он мог представить ее лицо и то, как она улыбалась. Он вспоминал, как она двигалась. Он мог услышать ее голос. Она была там, у него в голове, живая и здоровая, и от ее потери ему захотелось кричать.

Но вместо этого, он улыбнулся. Он знал, что она вернется к нему. Он верил в свою тетю Грайанну. Он верил в ее магию и ее опыт, верил ее словам, что она найдет способ это сделать. Он любил Синнаминсон, хотя прежде никогда не влюблялся в девочек, и ему не с чем было сравнивать то, что он чувствовал к ней. Но он считал, что любовь является состоянием души, причем у каждого человека оно свое, и поэтому не существует стандартов, по которым можно было бы измерить ее силу. Он знал, какие чувства испытывал к Синнаминсон, и если разница между тем, что он чувствовал, когда она была с ним, и тем, когда ее нет, представляла собой точное мерило, тогда он не мог представить, как любовь может быть еще сильнее.

Время проходило, и в конце концов, когда так никто и не появился, а темнота начала сгущаться, он задал себе вопрос, что он будет делать, если его тетя не справится и Синнаминсон не вернется к нему.

Потом он задремал, не в силах заставить глаза открыться, разморенный теплотой и яркостью заходящего солнца, свет которого лучами проникал сквозь прорехи в кронах деревьев. Он не впал в глубокий сон, а завис на самом краю бодрствования, обхватив руками колени и склонив голову на грудь.

Глаза закрылись, он задремал.

Потом что-то заставило его проснуться — какой-то шепот, незаметное движение, ощущение чьего-то присутствия, — и подняв глаза, он обнаружил, что перед ним стоит Синнаминсон. Она скорее напоминала духа, чем человека из плоти и крови, бледная, худая и растрепанная, в своих рваных одеждах. Он медленно поднялся на ноги и стоял, глядя на нее, боясь, что это все ему причудилось.

— Это я, Пен, — сказала она с глазами, полными слез.

Он не бросился к ней, не обнял и не прижал к себе, хотя ему очень хотелось это сделать, чтобы убедиться, что это именно она. Наоборот, он медленно подошел к ней, как

будто время не имело никакого значения. Он взял ее руки и держал их, глядя на ее лицо, на россыпь веснушек и молочные глаза. От ее тело исходил затхлый запах земли и сырости, а тонкое корешки все еще цеплялись к ее предплечьям.

Он протянул руку и коснулся ее лица.

— Со мной все в порядке, — сказала она и дотронулась до его лица. — Я скучала по тебе. Несмотря на то, что я была одной и них и считала, что невозможно быть счастливее, я вспоминала тебя и скучала по тебе. Не думаю, что это когда-нибудь прекратится.

Она обвила его своими руками и держала так, будто боялась, что ее снова заберут от него, и он почувствовал, как она плачет у него на плече. Он начал было говорить, затем передумал и просто обнял ее, закрыв глаза и растаяв от теплоты ее тела.

— Кто это пришел туда за мной? — наконец спросила она его приглушенным голосом. Она приподняла свою голову, чтобы ее рот оказался у него перед ухом. — Я этого не понимаю, — прошептала она. — Зачем она это сделала? Зачем она предложила занять мое место?

Пену показалось, что у него остановилось сердце.

* * *

В воздухе над ними, невидимые и неслышимые, жужжали, пели и танцевали при легком ветерке эриады. Позабыв о времени, они играли в нежном свете заката, красно-золотой цвет которого переходил в насыщенный индиго вечернего неба. Они были духами, свободные от ограничений человеческого тела и пределов человеческого существования. Они были сестрами и подругами, и целый мир представлялся им одной игровой площадкой.

Одна на мгновение отбилась от них, самая новенькая, глядя вниз на юную парочку, которые стояли на краю оврага и тихо разговаривали, склонив друг к другу головы. Девочка рассказывала мальчику о ней, а тот пытался это понять. Она знала, как это будет трудно, что он, скорее всего, никогда не смирится с тем, что она сделала ради этой девочки. Однако, она поступила так и ради себя — чтобы дать себе новую жизнь, пойти по совершенно другому пути, чтобы переродиться. Она знала, что поступит именно так с того самого момента, как мальчик поведал ей о преображении девочки и о той радости, что она испытала. И ей захотелось того же для себя. К тому же мотивом рискнуть стало то, что этим мальчику с девочкой лучше провести жизнь вместе, чем порознь. Перед предложением вместо этой девочки себя, женщины не такой уж молодой, но очень талантливой и умелой в обращении с магией, существо Матери тейнквила не смогло устоять.

Сделка оказалась простой, обмен произошел в мгновение ока, и равновесие было установлено.

"Пойдем, сестра," — звали ее остальные.

Она задержалась еще на мгновение, думая о том, что она сделала, и не обнаружив у себя никаких сожалений. В ее прежней жизни не было ничего настолько важного для нее, что могло бы сравниться всего лишь с первыми мгновениями этой новой жизни. Слишком много лет борьбы и страданий, разрывающих сердце потерь и изнурительных обязательств, неудач, крушений и смерти отмечало дорогу ее жизни. Она бы никогда не убежала от этого, будучи в человеческой форме. Она это знала и принимала как есть. Однако, став созданием воздуха, она оставила все это позади, как часть чьей-то другой жизни.

Она смотрела, как мальчик и девочка повернули назад и направились обратно через лес к каменному мосту. Может быть им удастся найти в их жизни то, чего ей не удалось в своей жизни. Она уже обрела кое-то ценное в своем новом обличье, что-то, чего она не помнила с шестилетнего возраста, когда жила в доме своих родителей вместе с младшим братом.

Она обрела свободу.

(2005)