Страна Арманьяк. Бастард
Шрифт:
— В следующий раз спрашивай, что можно, а чего нельзя. Понял?
— Понял… — повеселел шотландец. — Тут это… Ваша милость… не мешало бы провианта добыть. Еды уже совсем мало, да и зерна для лошадок приобрести не мешает. Особенно для вашего жеребца, ему травки мало.
— И что ты предлагаешь? — Я отправил в рот последний кусок сыра.
А за ним пойдет ветчина с хлебом — и все… больше еды нет. В магазин сходить надо… тьфу ты, черт… ага, в супермаркет. Придурок! Неожиданно для себя разозлился… да и шоссы эти постоянно сползают… Дурацкая средневековая
— Надо к постоялому двору выдвигаться, там все и купим, — пояснил Тук. — Он обязательно должен стоять на этой дороге. По ней же паломники постоянно ходят… Эх, если бы вы знали, какие паштеты тут делают…
— Тук, ты осел. Это моя земля, и я знаю, что здесь делают, а чего — нет!.. — заорал я, пытаясь отвязать гульфик.
Приспичило, как назло, в кустики сходить, а шнурки… да что же это такое…
— Ой… Ваша милость… Я запамятовал… — Шотландец побледнел, понимая, какой упорол косяк.
— Фу-у-у… — Наконец справился с завязками и уже из кустов свирепо, совсем по-петровски, у Толстого же читал… рявкнул: — Смел ты стал, собака, смотри: три шкуры спущу, сволочь! Собирайся, поедем к чертову постоялому двору. И только попробуй сейчас что-нибудь вякнуть, скотина!
Из кустов вышел уже немного подобревшим. Это был не я… Я довольно милый, добрый и толерантный человек: так мне, по крайней мере, все в глаза говорили, а того, что за спиной вякали, я из принципа не замечал. Это во мне бастард шалит, и Средневековье отпечаток накладывает… Да, хорошо сказал. Именно Средневековье.
Тук моментально все собрал, и мы двинулись дальше по направлению к Лектуру.
Дорога была совершенно пустынной, только разок мимо протопали босыми пятками четыре мужика в белых балахонах с нашитыми на них раковинами, похожими на эмблему «Шелл». Паломники… кто еще так изгаляться будет. Спасения ищут. М-да… Просящий да обрящет… Кто ищет, тот всегда найдет. В том числе и неприятности на свою голову. Вот как я, например.
С правой стороны началась довольно высокая протяженная возвышенность, на склонах которой рос виноград, а дальше пошли грушевые и яблочные сады. Культурненько так. Все ухоженное.
— Тук, ты что молчишь? Рассказывай. — Мне надоело ехать молча.
— Что рассказывать-то, ваша милость? — буркнул шотландец, все еще дуясь на мою немотивированную агрессию в его сторону.
Это если в духе двадцать первого века сказать, а по меркам окружающей эпохи по-другому будет звучать. Как бы правильнее сформулировать… ага… дуясь на мое справедливое желание проявить право господина на наказание своего слуги. Да, именно так.
— Какие у вас девки в Шотландии? Дают?
— Ну, какие дают, а за каких и голову могут срубить, — оживился Тук. — Эх, девок бы…
— Это да… — согласился я, прислушавшись к своему организму.
— А вот вы знаете, ваша милость, какой у нас национальный символ?
— Чего? Чертополох, кажется… или юбки ваши?
— Не юбки, а килты,
— А хрен вас, шотландцев, поймет. Напихали полный зад колючек врагам в древности или вам напихали?
— Не-э-э… — хохотнул шотландец. — Как-то спустились шотландцы с гор встретить людей еловых лесов на побережье, но пока добирались, устали, да и пива перебрали. Решили стать на ночлег, а с утра уже разобраться с врагами. Но ночью враги, сняв обувь, решили тихо подкрасться, и один из них наступил на чертополох. Завопил. Предки проснулись и наваляли незваным гостям по первое число. С тех пор у нас чертополох называют «the Guardian».
— Кто такие люди еловых лесов?
— Северяне. Даны. Предки с ними не ладили… Ваша милость, стойте… — Тук пришпорил свою лошадь и выскочил вперед, прикрывая меня. — Там кто-то есть…
За поворотом стояло несколько телег, валялись трупы лошадей и людей.
А еще — несколько воинов сноровисто обыскивали мертвецов и имущество. Это были не разбойники, а вполне строевые солдаты, и их было много, человек двадцать. Рядом с ними расположились несколько всадников, в грабеже они участия не принимали, только что-то повелительно покрикивали.
— Это вольные лучники руа франков, — встревоженно сообщил Тук, — они нас уже заметили. Попробуем скрыться?
— Не суетись… Едем, как ехали, и помалкивай. — Я направил жеребца в сторону всадников.
А что мне еще оставалось делать? Щит со своим гербом я спрятал, так что буду косить под Сегюра. Уйти уже не успеем, лучники быстро ежиков из нас понаделают. Наслышан… Да и не к лицу благородному кабальеро непонятно кому тылы показывать. Это не бастард во мне говорит, это я сам в полной памяти и сознании заявляю. Или не в сознании…
Рассмотрел солдат. Точно лучники. Кожаные короткие штаны, доспехи тоже почти у всех кожаные, железные шлемы, похожие на перевернутую суповую миску, короткие широкие мечи, больше похожие на большие ножи. Длинные луки и колчаны. И не двадцать их, а гораздо больше — чуть подальше еще группа стоит. А вот всадники больше похожи на кабальеро. По крайней мере, один из них, сидевший на мощной вороной лошади в защитном снаряжении, облаченный в полный миланский доспех и шлем-армет. Остальные сидели на лошадках помельче, да и одеты не так пышно, в основном в хауберки. Свита, скорее всего.
Один из свиты, заметив нас, выкрикнул короткую команду. Лучники мгновенно бросили мародерствовать и выстроились в ряд.
Рассмотрел на щите у кабальеро герб. На желтом фоне — синий лев с красными когтями, ставший на дыбы… темный лес для меня; а вот на синей котте — золотые лилии, это уже знакомо. Тотемы Луи.
Кабальеро дождался, пока мы подъедем, и, тронув шпорами коня, заставил его сделать несколько шажков нам навстречу.
— Виконт де Граммон, лейтенант вольных стрелков его величества, — представился он, подняв забрало шлема. — С кем имею честь беседовать?