Страна грез
Шрифт:
Понятия не имею, откуда у меня взялась эта идея.
– Рекламным агентом, - повторила Боу, кивнув. – Хорошо. Значит, Сабрина – рекламный агент. Она работает каждый день, разрабатывая идеи для продвижения товара и всё такое.
– Она работает в офисе, - подхватила я, - и иногда ей приходится работать допоздна.
– Безусловно, - согласилась Боу. – Конечно, это непросто. Особенно, если ты Барби.
– Она хочет добиться успеха, - добавила я. – И она сама платит по своим счетам. И покупает бензин для машины.
– Она очень ответственна.
– А
– Она может быть, кем угодно, - сказала мне Боу, и, что мне запомнилось больше всего, ей голос был как никогда тверд. – Так же, как и ты.
Так что теперь я занялась чирлидингом, взяла помпоны и научилась делать кувырки, пытаясь найти свой собственный путь, открыть неизведанную территорию. Я спросила себя – что бы подумала Кэсс об этом? Она была бы разочарована, как Боу? Или радовалась бы, как мама?
Я знала свою сестру. Она чувствовала бы и то, и другое.
***
Сколько я себя помню, каждый год мы – наша семья, Боу и Стюарт – устраивали праздник в честь окончания лета и отмечали День труда. В этом году после побега Кэсс я задалась вопросом: будет ли традиция продолжена, или же мы забудем о ней. В конце концов, мама прояснила ситуацию.
– Ладно, - сказала она, сидя с Боу за чашкой кофе, - думаю, Кассандра не приедет. Занятия первокурсников начинаются третьего, - произнеся это, она покосилась на холодильник, где всё еще висело Йельское расписание сестры, как напоминание о том, что когда-то у неё были совершенно другие планы.
– Согласна, - Боу взяла виноградину из вазочки и положила в рот. – С другой стороны, не следовать традициям не очень-то хорошо. И у меня как раз есть чудесный рецепт баклажан с макаронами. Это блюдо сведет вас с ума.
Мама улыбнулась.
– Думаю, я приготовлю салат с пергой (*перга – цветочная пыльца (прим. пер.), - медленно сказала она, помешивая кофе. – А Джек займется стейком, как всегда.
– Стюарт мог бы принести свои знаменитые фахитос (*фахитос - мясное блюдо мексиканской кухни), - добавила Боу. – А ты, Кейтлин? Приготовишь что-нибудь для нас?
Я задумалась. Моей традиционной обязанностью было разведение огня под грилем. Кэсс готовила свой фирменный чизкейк с шоколадными хлопьями. Это было единственное блюдо, которое она могла приготовить, причем процесс приготовления занимал собой всю кухню. Она гремела посудой, бормоча и подсчитывая что-то про себя, пока слегка кривоватый, но всегда одинаково вкусный десерт не был готов. Он был вегетерианским, поэтому его любили все, пока Стюарт не ударился в веганство, впрочем, даже тогда он позволял себе кусочек. Воспоминание о Кэсс, выражении её лица, лопаточке, которой она выгоняла нас из кухни, когда мы пытались помочь, всегда было связано для меня с концом лета – закрытием бассейна, ночами, становящимися холоднее, домашним заданием. В итоге я остановилась на капустном салате, в конце концов, он все же был летним блюдом.
Мама
Фонарь горел ярко, освещая дворик, и Стюарт, не любивший молчание, попытался начать разговор.
– Что ж, я слышал, в этом году наша команда играет успешно?
Он ничего не знал о спорте и потерял все наше уважение много лет назад, спросив, сколько очков получает команда в баскетболе за попадание в корзину, когда мы смотрели четверь-финал NCAA.
– Нападающий неплох, - отозвался отец, переворачивая стейк. – Но линия защиты нуждается в помощи. Попадись в противники команда с хорошим нападающим – и у нас проблемы.
– Ага, - кивнул Стюарт. К фонарю подлетела муха («Ззззз!»). – Точно.
– Что там со счетом, Кейтлин? – спросил папа, обернувшись к двери.
– Сейчас посмотрю, - я взяла свою колу и направилась к телевизору. – Десять-семнадцать, Небраска ведет.
– Отлично, - отозвался отец, выкладывая на гриль еще стейк.
Я стояла перед экраном, наблюдая, как команда перестраивается, когда Стюарт тихо спросил:
– Есть новости от Кассандры?
Я выглянула наружу. Отец не шевельнулся при звуке её имени. Мы все продолжали вести себя так, будто всё было хорошо, это был просто еще один День труда, я вскоре должны была вернуться в школу, а Кэсс – в Йель. В конце концов, её расписание ведь висело на холодильнике!
– Нет, - наконец отозвался папа своим официальным голосом, словно он был ведущим новостей. – Ничего.
Стюарт кивнул, потирая подбородок. Он всегда гордился тем, что позволял эмоциям выходить наружу, не держа их в себе, как мой отец.
– Не уверен, что это поможет, - сказал он, - но, знаешь, я похитил Боу у её семьи, когда ей было восемнадцать. Мы были детьми, конечно, это было глупо, и прошли годы, прежде чем её родители смогли простить меня.
Папа выложил на гриль еще один кусок стейка, затем наколол на вилку уже готовые и переложил их на блюдо. Муха, сидевшая на фонаре, перестала жужжать, не выдержав, очевидно, жара от раскаленного стекла.
– Но я заботился о ней, - продолжил Стюарт. – И я знаю, что Адам сделает то же самое для Кассандры. Она умная девушка, и не осталась бы с тем, кто подвел бы её.
Мой папа, человек со стальными нервами, не отреагировал на это ничем, кроме одного скупого кивка. Снаружи доносился мамин смех, голоса – её и Боу – приближались.
– Что ж, - сказал папа, снимая оставшийся стейк с гриля, - надеюсь, ты прав.
После этого они оба замолчали, и теперь тишину нарушало лишь шипение углей. Уже почти стемнело, праздничный ужин был почти готов. Я вошла на кухню, остановилась у окна, подцепила пальцами немного салата с пергой и смотрела на закат этого, еще одного в моей жизни, лета.