Страна игроков
Шрифт:
– Не шевелись!
– негромко, но очень убедительно прозвучал голос за его спиной.
– Иначе вышибу тебе мозги!
Ему быстро и больно заломили за спину руки, надели на них наручники, а потом профессионально обшарили рубашку и брюки. После этого грубо развернули.
Ребров сразу узнал стоявшего перед ним человека с пистолетом в руке. Это был один из тех мужчин, что играли на пляже в карты. Тогда он много балагурил и смеялся, но теперь его лицо было жестким и холодным.
– Кто ты, сукин сын, такой?!
– играя желваками, спросил он Виктора.
3
– Сукин ты сын!
– заорал следователь Рукавишников,
– Я так и знал, что ты будешь путаться у меня под ногами! Ах ты сукин сын!
– повторил он.
– Ко мне уже обращались недавно так же изысканно, - тяжело садясь на подвинутый ему стул, сказал Виктор.
– И, представьте, какое совпадение это тоже был человек из органов...
Последние два часа Ребров провел в маленькой, пропахшей запахами всех возможных человеческих выделений одиночной камере. За это время он почти полностью отошел от стресса, парализовавшего сознание после первой в его жизни перестрелки. Спасительное для организма состояние заторможенности сменилось на какое-то время крайним нервным возбуждением. Он опять слышал свист пуль, мышцы непроизвольно сокращались, и мозг с ужасающей четкостью осознавал, что у него была почти стопроцентная возможность оказаться сейчас в морге. Но потом ушло и возбуждение, уступив место непомерной усталости.
Поэтому, когда его повели на встречу со следователем, Виктор едва передвигал ноги. Увидев же Рукавишникова, он немного оживился. Тонизирующее воздействие оказало и приветствие, которым он был встречен.
Комната для допросов в следственном изоляторе представляла собой тесное прямоугольное помещение, где из мебели были стол и два стула. Маленькое, зарешеченное окошко, грязный плафон под потолком и темно-синие стены - все это в совокупности давало какое-то специфическое освещение, похожее на рассвет в хмурое зимнее утро. В комнате не за что было зацепиться взгляду, и попадавшим сюда людям невольно приходилось выбирать такое малоинтересное занятие, как смотреть в глаза следователю.
– Меня чуть инфаркт не хватил, когда я узнал, что задержали именно тебя!
– продолжал бесноваться, окончательно переходя на "ты" и тем самым выказывая крайнюю степень презрения, Рукавишников.
– Теперь-то я тебя уж точно посажу!
– злорадствуя, добавил он.
– За что?
– устало поинтересовался Ребров.
– За то, что ты меня достал!.. Наши люди несколько недель пасли этот дом в Серебряном Бору, и что мы имеем на сегодняшний день? Три трупа! Причем два из них обгорели так, что их невозможно даже идентифицировать... Благодари еще бога, что никто из наших не пострадал. Это просто чудо!
Это и в самом деле казалось чудом. Когда Реброва в наручниках вели со второго этажа на улицу, он увидел незабываемую картину. В гостиной было разбито и перевернуто почти все, что только можно было разбить и перевернуть. А ведь на то, чтобы устроить такой кавардак, понадобилось не больше минуты. На полу беспорядочно валялись стулья, цветы в кадках, книги, посуда, а у выбитого окна в месиве из стеклянных осколков и крови лежал тот веснушчатый громила, который стрелял в Виктора.
– Насколько я понимаю, независимо от того кто пришел бы в этот дом: я или кто другой, - попытался поспорить Ребров, - ваши люди все равно схлестнулись бы с этими бандитами. Так в
– В том, что ты спутал нам все карты. Ждали не тебя. И когда ты поперся туда, это для всех стало полной неожиданностью. Пришлось срочно менять план, на ходу выпутываться из ситуации.
– И под какую статью уголовного кодекса подпадает то, что я совершил?
– с явной издевкой спросил Ребров.
Рукавишников запнулся, словно хватанул стопку спирта, а его внушительный кадык от такой наглости спрятался за воротник.
– Хочешь показать свое остроумие?!
– наконец выдохнул он.
– Думаешь, нельзя подобрать подходящую статью для человека, забравшегося в чужой дом?!
– Но ведь хозяин дома в Серебряном Бору не заявлял на меня в милицию?!
– Откуда тебе это известно? Или ты с ним недавно встречался? Знаешь, где он, что делает? Только в том случае у тебя появится шанс выбраться из дерьма, если ты мне скажешь, где сейчас находится Дзгоев!
Из всех приемов, которые Рукавишников использовал в разговорах с Ребровым, этот выглядел самым дешевым. Очевидно, и сам следователь понял это, так как перешел на откровенную грубость.
– Учти, - угрожающе заявил он, - если будешь мне врать, я обещаю, что тебя не только посадят, но еще и отрежут яйца.
Ребров впервые видел, чтобы Рукавишников так плохо контролировал себя.
– Каждый раз, когда мы встречаемся, вы меня подозреваете, по меньшей мере, в сотрудничестве с бандитами, - сокрушенно развел руками Виктор.
– Ну не знаю я, где сейчас вице-президент "Русской нефти"! Когда я последний раз видел Медведева, он сказал, что Георгий Дзгоев сбежал после смерти Лукина и прячется где-то у себя на родине, на Северном Кавказе...
– Почему же ты поехал в Серебряный Бор и вломился в его дом?
– Не знаю. Честно... Интуиция.
Следователь скептически закивал:
– Странная у тебя интуиция. Она все время помогает тебе искать на свою задницу приключения!
– Он походил из угла в угол тесной комнаты, а потом грохнул рукой по столу.
– Ты меня что, за идиота считаешь?! Кто тебя туда послал? Давай говори!
– Кто меня мог туда послать?!
– возмутился Ребров.
– Есть много людей, которые хотели бы свести счеты с Дзгоевым.
– Где же логика?! Если вы считаете, что я послан бандитами, то почему они хотели меня пристрелить?
– искренне удивился Ребров.
– Или это были другие бандиты?.. Вы не перетрудились на своей следовательской работе?
Рукавишников сел за стол и начал раздраженно листать свои бумаги.
– Эти головорезы... ну, которые на тебя напали, что им было надо?
– Понятия не имею... Они спросили, кто я такой, а потом почти сразу стали палить в меня... Скорей всего, они не хотели оставлять свидетеля.
– Стреляли в тебя оба?
– Нет, только тот, рыжий, которого ваши люди убили в доме.
– А другого, сгоревшего в лодке - ты хорошо запомнил?
– Думаю, что да.
– Завтра, - он посмотрел на часы, - нет, уже сегодня попробуешь с нашим сотрудником составить фоторобот.
– У него вдруг опять запрыгали желваки.
– Зачем ты вообще туда пошел?! Ты можешь это сформулировать четко? Учти, если сейчас соврешь, то, просидев месяц-другой в камере, все равно скажешь правду!