Страна Изумрудного солнца
Шрифт:
– У людей из разных культур тоже большой разброс. – Тина прислонилась к колонне, одетой в желтый пластик, как и все остальное в этом секторе. – Мы даже не знаем, чье тело он захватил. Может, и не человеческое… Он еще на Незе начал менять стиль речи и почти перестал употреблять типично лярнийские обороты – видимо, тренировался. Подозреваю, что мы с ним никогда не столкнемся. Галактика большая, и он отправится туда, где нас нет.
Эпилог
Это здание в пригороде Месхандры Тина узнала сразу: единственная постройка в лярнийском стиле, ошибиться
– Сажай машину, – подмигнул Стив. – Только пульт руками не трогай.
Тина постаралась сосредоточиться. За те два года, что прошли после их отлета (или все-таки бегства?) с Валгры, научилась она не многому. Ее не очень-то соблазняла возможность овладеть паранормальными способностями – ей хватало того, что у нее есть. Если бы Стив не настаивал и не уговаривал, она бы давно уже все это забросила. Вздохнув, как несчастный школьник над домашним заданием по арифметике, она попыталась взять под контроль бортовой компьютер. Через некоторое время аэрокар качнулся, заваливаясь на бок, словно тоже был не в восторге от этих опытов.
– Боюсь, это максимум, на что я способна, – сумрачно процедила Тина. – Лучше я его посажу, как умею.
– Тебе надо побольше тренироваться. Не потому, что я стою у тебя над душой, а по собственному желанию. И еще тебе надо захотеть учиться, это самая важная составляющая.
– Я киборг, мне и так хорошо.
В течение этих двух лет никаких новых предчувствий насчет гибельной для нее тенденции у Стива не возникало, и никто их не преследовал. Около года они провели на Земле, потом посетили еще несколько миров. Они вели жизнь обеспеченных туристов и старались никому не мозолить глаза. Правда, недавно произошло нечто не особенно для них приятное: в глобальных сетях Ниара, Земли, Неза и еще десятка планет вдруг появилась информация о Стиве Баталове и его необычных для человека способностях, со ссылками на факты. Кто это сделал, Стив так и не смог выяснить. Вскоре после этого они с Тиной начали ощущать настойчивое, хотя пока еще очень осторожное внимание спецслужб – везде, где бы ни появлялись.
А позавчера Стива пригласили в силарское консульство на Незе. Одного. Вернувшись, он сказал, что ему предложили ни много ни мало принять силарское гражданство.
– Знаешь, интересный у нас был разговор… Они заявили, что мои способности их не интригуют, поскольку они сами так умеют. И продемонстрировали – действительно, умеют. Но они считают, что должны оказать мне поддержку, поскольку моя этика согласуется с их этикой, а без крыши меня рано или поздно достанут или спецслужбы, или преступные группировки. Я поблагодарил их, конечно…
– Чтобы Силар предоставил гражданство человеку – что-то неслыханное! – заметила Тина. – Я бы, пожалуй, согласилась, мне силарцы всегда нравились.
– Они меня человеком не считают. По их словам, я вроде них и вдобавок обладаю высоким рангом. Рроов’зен – так это у них называется.
Аэрокар опустился возле входной галереи. Тлемлелх стоял наверху около ступенек, позади – трое телохранителей.
– Тина, я счастлив тебя видеть! Стив, здравствуй!
На нем был светлый костюм и сандалии – дань нормам, принятым в человеческом обществе. За его спиной струился длинный шелковистый плащ с жемчужной застежкой. На шее – автопереводчик в виде изящного медальона. Алмазно переливался гребень, горели на солнце позолоченные когти и вкрапленные в кожу драгоценные камни. Громадные вишневые глаза Тлемлелха приветливо блестели. Он давно уже не был похож на то раздавленное существо, которое Тина привезла два года назад в силарскую больницу.
Преуспевающим дизайнером он так и не стал, зато как художник имел громкий успех, поскольку первый познакомил Галактику с новым для нее лярнийским искусством. И Могндоэфра, и Харл охотно пошли на официальный контакт, но все же культура энбоно оставалась очень герметичной, Лярн не спешил раскрываться для посторонних. Тлемлелх, единственный переселившийся во внешний мир энбоно, был окружен ореолом таинственности и находился в центре внимания. За его работы платили большие деньги (сам он не был сведущ в таких делах, зато в этом прекрасно разбирался адвокат Зелгони, порекомендованный ему Тиной), вдобавок он читал лекции об искусстве Лярна в известном на всю Галактику Месхандрийском университете. После курса терапии в силарской больнице он не только вышел из депрессии, но также избавился от страха перед иными расами и чувствовал себя на Незе вполне комфортно.
На Лярне он за эти два года ни разу не побывал. Туда летал, чтобы уладить его имущественные дела, юрист из конторы Зелгони, а сам Тлемлелх не хотел возвращаться в страну Изумрудного солнца даже ненадолго.
– Тина, мне там нечего делать. Мне нравится здесь. Кроме того, там осталась моя судьба, от которой я ушел вместе с вами через Фласс, путем мертвых. Я не хочу искушать ее. Вдруг она меня настигнет, если я опять появлюсь на Лярне?
Он сохранил свойственную Живущим-в-Прохладе манеру выражаться – тоже одна из причин, почему его лекции пользовались бешеной популярностью.
– Тебе виднее, – не стала спорить Тина, – но ведь на Незе ты единственный из расы энбоно, а тебе, наверное, нужна личная жизнь…
– После той прогулки по Харлу о сексе я даже думать не могу. – Тлемлелх грустно пошевелил слуховыми отростками. – Какую-то часть меня Лиргисо все-таки убил. Зато теперь у меня есть много такого, чего не было в Могндоэфре… И есть свобода от борьбы за статус – вы вряд ли представляете, что это значит, ибо вы обладали этой свободой изначально, а я обрел ее здесь.
– Лярн меняется, – сказал Стив. – Рабство там уже аннулировали, а недавно Клан Властвующей согласился гуманизировать свои законы. Конечно, под давлением Галактической Ассамблеи, но главное, что жизнь становится более нормальной. И Фласс перестал есть разумных, мы с ним договорились.
– Я все это знаю, – согласился Тлемлелх, – но традиции в Могндоэфре – совсем не то, что законы в Харле, они просто так не переменятся. Традиции таковы, что наивысшего статуса достигают такие, как Лиргисо, – те, кто лучше всех умеют подавлять и подчинять остальных. Есть истинные и поверхностные перемены, и то, о чем ты говоришь, Стив, относится ко второй группе.