Страна, которой нет на карте
Шрифт:
– Мона Лиза, – произнес он.
Затем, повернувшись в сторону Виктора, добавил по-русски, с приятным акцентом:
– Теперь танцую.
– Это он о чем? – поинтересовалась я у Вити.
– Да мы тут говорили о танцах под их веселую музыку, и мне стало интересно: а сами – то они танцуют? Но официант ответил, что им танцевать запрещено, за это уволят. И вот увидел тебя, а дальше ты слышала.
Вот так мы и протанцевали с этим волооким болгарином – близнецом Киркорова, скинувшем свой расшитый народным орнаментом передник, до самого закрытия
Далеко не всем дано оценить степень блаженства, когда ты, привыкший вместо удобной обуви примерять в магазине подковы для лошадей фабрики "Скороход", вдруг попадаешь в магазин фирменной итальянской обуви в Варне, где на нескончаемом двойном прилавке выставлены туфли и босоножки всех мыслимых и немыслимых цветов и фасонов, и на все про все тебе отведено 15 минут, до отхода автобуса. Я хватаю одну босоножку, потом вторую, третью, при этом две первые падают. Полная растерянность, ведь некогда прислушаться к себе – от какой пары внутри йокнет. Одинаковой была только цена – пятьдесят левов за одну пару.
Я выбрала любимый цвет: полоски замши разных оттенков сиреневого, из которых были сшиты эти черевички на высоких каблуках, переплетаясь, создавали причудливый узор. И к автобусу я, словно в замедленной съемке, выплыла в них.
Босоножки оказались недолговечными: они не вынесли трудностей моего обитания в сыром холодном деревянном доме и неотапливаемом помещении, потускнели и расклеились. Да и свой плащ из искусственной кожи, приобретенный в Румынии, я вскоре продала, дешево.
Путешествуя сейчас, я никогда не хожу по магазинам и не привожу из-за границы никаких вещей, не теряю на это время и не трачу деньги. Хотя, красивую, мастерски сшитую одежду очень люблю, но то, что нравится, стоит уж очень дорого.
Страна, которой уже нет на карте
Я шла по проходу в поисках свободного места. И тут меня окликнула симпатичная девушка, чья белокурая коса, перекинутая на грудь, с одной стороны подчеркивала красоту и женственность своей хозяйки, с другой – придавала ей строгость, наперекор синим, смеющимся глазам.
– Садись рядом, присоединяйся к нашей компании.
– А кто еще в компании? – поинтересовалась я, оглядываясь по сторонам.
– Сейчас подберем.
– О, видишь, плывет павой? Берем!
И блондинка выбрала нам в подружки стройную русую девушку Лену, с лица которой не сходила доброжелательная улыбка, демонстрирующая красоту маленьких пухлых губ и небольших ровных белых зубов, а вот шестимесячная завивка ее простила и взрослила.
Группа была в основном возрастная, поэтому следующей, отобранной Соней нам в компанию, оказалась женщина лет сорока, пухленькая блондинка, симпатичная, уютная, с редким именем Нонна (что в переводе с латинского
Собрание происходило в актовом зале, хотя счастливцев, получивших одобрение на туристическую поездку по маршруту: Венгрия – Югославия, было не столь много, и для нашего сбора вполне хватило бы мест в обычной комнате.
Группу товарищей идейно готовили для посещения капиталистической страны, к которой приравнивалась у нас в советское время Югославия. Социализм в Югославии и при Броз Тито был особенным, идейно не согласованным с Москвой, и во многом развивающимся своим путем. А после разоблачения культа личности Сталина, отношения между странами совсем испортились.
Политинформация, которую мы прослушали, вносила в нашу душу настороженность: словно нас внедряли на нелегальную работу в тыл врага, и следовало помнить каждую секунду, что неприятель не дремлет, быть бдительными, а главное – НЕ РАССЛАБЛЯТЬСЯ!
Нормально, заплатить сумму, равную восьми средним окладам, и не иметь права даже расслабиться.
Соня угадала в женщинах массу достоинств для совместного проживания в двухместных номерах отеля. С мужчинами в группе, как и вообще во всех путешествиях, а особенно по России, была напряженка, но за границу они все-таки стремились.
Соня забросила свои сети в мужское общество и выудила четверых, два из которых и сами бы стали инициаторами знакомства, так как вселяли некоторое подозрение в изначальном интересе к нам – чисто профессиональном. Путешествовали эти компанейские и довольно резвые мужчины налегке, багаж одного из них состоял только из «дипломата». Красотой никто из четверых мужчин не отличался, даже напротив, у двоих присутствовал физический изъян – косоглазие и хромота. Надо было долго искать по Ленинграду таких красавцев, чтобы собрать их в нашей группе.
– А что, выбирала из тех, кто был. Вам, девчонки, нужны иностранцы, мне же – наш мужичок, – рассуждала Соня.
В купе под номером тринадцать было шумно и весело, Сонька предложила выпить чай с Душевным печеньем, которое, как утверждала, испекла сама, от души. Хотя, в последствии я засомневалась в ее кулинарных способностях, так как готовить она не умела.
– Ну, давай свое Душевное печенье, – потребовала веселая компания, приготовившись к чаепитию.
Когда гости, наконец, разошлись по своим купе, и мы на время остались с Соней вдвоем, она проявила свою заинтересованность:
– А вот Эрлен, как думаешь, женат?
– Этот смугленький, с постоянно бегающими карими глазками? Насколько я разбираюсь в мужчинах – нет. У него слишком голодный вид, уж очень он крученый-верченый. Худенький, то ли от недоедания, то ли от излишнего темперамента, – высказала я свою авторитетную точку зрения.
В молодости мы сильно переоцениваем свои знания жизни.
Сорокалетней разведенной Нонне, которая жила с матерью и дочерью, понравился сухарь из администрации – наш сопровождающий.