Страна кривого зазеркалья
Шрифт:
– Торт в форме гроба? Нет… Ведь речь идет, насколько я понимаю, о символическом подарке… Гроб – это о многом говорит. Вы думаете, она желала мне смерти?
– Лично я уверена, что это – угроза. По-моему, это так просто…
– Нет, ей незачем было мне угрожать.
– У нее были враги?
– Виталий сказал мне, что в морге вовсе не она, а какая-то матерая преступница, которой сделали пластическую операцию. Это правда?
– Насчет операции по изменению внешности – это лишь предположения, мы ждем результатов экспертизы, – сказала она, не моргнув глазом. – Что же касается отпечатков пальцев, то вам, как заказчику, признаюсь честно, что
– Нет, Таня, еще не время… Позже вы все поймете, но сейчас я не могу…
– Хорошо, ваши условия я принимаю. Только тогда нам придется взять с вас двойной гонорар, поскольку работать в таких невыносимых условиях нам прежде не приходилось. Обычно заказчик активно помогает следствию… Здесь же – все наоборот. Я жду Минкина через час – пусть он принесет еще пять тысяч долларов к авансу. Это будет справедливо.
– Мне надо подумать. Я вам перезвоню через пять минут.
Горный, выключив телефон, посмотрел на Минкина.
– Слушай, а мне нравится, как работают эти ребята. Только пух и перья летят. Такой напор, такой профессионализм. И где только их натаскивают? Мне было бы даже интересно встретиться с ней…
– Иди, а меня отпусти с богом, – взмолился Минкин.
– Ну уж нет… Ты мне друг или кто?
– Или кто… – Виталий достал сигарету. – А ведь я хотел, хотел бросить курить, очень хотел… Что за жизнь?
Горный снова позвонил в агентство.
– Татьяна?
– Да. Вы приняли решение?
– Пять тысяч – не многовато?
– Тогда шесть, – спокойно ответила она.
– Хорошо, я согласен. Но при условии.
– При каком еще условии?
– Что вы не будете требовать встречи со мной.
– Договорились. Тогда, в случае если мы называем вам имя убийцы и предоставляем все доказательства, вы платите нам еще десять тысяч долларов. Согласны? Если да, то я к приходу вашего друга подготовлю необходимые документы, а он подпишет их…
– Без вопросов.
– А у меня остались вопросы.
– Я слушаю.
– Наша связь по-прежнему будет односторонней?
– Минкин будет посредником в наших разговорах.
– Понятно. Теперь такой вопрос: вы не знаете, была ли знакома Лариса Иванова с Екатериной Монастырской?
Михаил призадумался. Он слышал, как дышит Бескровная, понимал, что та ждет от него ответа, но не знал, что ей сказать.
– У вас такая странная фамилия – Бескровная. У вас нет крови или крова?
– Ни того, ни другого, я – фантом. Вас устраивает такой ответ? Как же бездарно вы пытаетесь сменить тему разговора. Или это можно назвать флиртом? Кстати, о смене темы разговора: это не вы пристрелили свою подружку, а теперь пытаетесь найти самого себя?
– Ладно, извините… У меня фамилия тоже не очень-то… Сейчас я не могу ответить вам на вопрос по поводу знакомства Ларисы с Екатериной Монастырской.
– Когда же вы сможете ответить на этот вопрос?
– Пока не знаю…
– Вам надо порыться в ее записной книжке? Так она у нас, в деле, могу помочь…
– У нас остались общие знакомые, думаю, мне удастся прямо сегодня что-нибудь узнать и дать вам ответ.
– Договорились. Маленькая справка: сегодня приблизительно в десять тридцать эту молодую особу убили выстрелом в лоб. Точно так же, как и Иванову.
Горный услышал короткие гудки. Ему стало нехорошо…
Глава 13
После
Она знала, что Крымов с Шубиным уже в пути, что они выехали из пансионата. Хорошо, если они по дороге никуда не заедут перекусить, а если заедут – тогда она увидит и услышит их не скоро. Поэтому, чтобы не терять время, она решила съездить за результатами экспертизы, а заодно заехать в гастроном и купить сыру, колбасы, кофе и сахару. Словом, пополнить запасы продуктов в холодильнике агентства.
Она собралась и поехала в НИЛСЭ (научно-исследовательскую лабораторию судебных экспертиз), с проходной позвонила тетке, Лидии Андреевне. Та сказала охране, чтобы Таню пропустили.
Они разговаривали на глухой лестнице, причем, сами того не подозревая, на том самом месте, где обычно беседовали в свое время Шубин или Земцова с Норой и где первыми в городе получали самые свежие результаты экспертиз.
– Вот тебе копии, держи, – произнесла заговорщицким тоном Лидия Андреевна, быстро передавая Тане черную папку. – Спрячь получше…
Лидия Андреевна обладала яркой и примечательной внешностью. У нее были большие темно-карие глаза, сросшиеся над переносицей густые брови, полные губы, которые она красила красной помадой, и низкий, но очень приятный голос. Вот только одевалась и причесывалась она, к удивлению и непониманию окружающих, по моде послевоенного времени: возвышающиеся надо лбом темные толстые косы, уложенные короной, платья и костюмы с высокими подплечниками, блузки в горошек…
К подчиненным своим она всегда была очень требовательна, по отношению к начальству – принципиальна, и за это ей, в конечном счете, всегда приходилось платить самую высокую цену. За ее несговорчивость и негибкость, особенно когда речь шла о том, чтобы она согласилась подписать документ, акт экспертизы, от которого напрямую зависела взятка, полученная высоким начальством (как известно, от результата той или иной экспертизы порой зависят судьбы людей), ей постоянно трепали нервы разного рода проверками. От увольнения же ее спасали высокий профессионализм, огромный опыт работы в разных областях судебной экспертизы. Ее ценили. Подпись Лидии Андреевны под актом экспертизы равнялась самой истине, какой бы неудобной она ни была.
Однако с возрастом, вместо того чтобы гордиться собой, своей принципиальностью и неподкупностью, она, чувствуя, что превратилась в посмешище среди своих же подчиненных и что ее просто используют, заставляя работать больше других, стала себя за это ненавидеть. И только Таня Бескровная, ее племянница, девушка, по ее мнению, неглупая, хваткая, энергичная и знающая о людях и их слабостях куда больше, нежели ее отставшая от времени тетка, научила ее, как можно зарабатывать приличные деньги, никого не обманывая и не делая ничего противозаконного. Так Лидия Андреевна стала потихоньку работать на агентство и получать свои проценты. Нора, прежде зачастую использовавшая свою начальницу, продавая копии актов за подписью Лидии Андреевны Шубину или Земцовой (причем никогда при этом не испытывая угрызений совести, что торгует результатами не своего труда), теперь была вынуждена подумывать о том, чтобы сменить место работы – она потеряла весомую прибавку к зарплате.