Страна Рождества
Шрифт:
Он оглядел тусклое помещение, как будто думал, что она могла быть не одна.
Ей нужно было сказать ему что-нибудь, придумать какое-нибудь объяснение, чего это ради она сидит на полу в холодном темном гараже, поэтому она кивнула на мотоцикл, который он загрунтовал.
— Думала о байке, с которым ты работаешь.
Он посмотрел на нее прищуренными глазами. Она поняла, что он ей не верит.
Но потом он посмотрел на мотоцикл, на трансферную бумагу на полу рядом с ним и сказал:
— Боюсь, я с ним напортачу. Думаешь, получится?
— Нет. Не думаю. Прости.
Он бросил на нее испуганный взгляд.
— В самом деле?
Она слабо улыбнулась
Он тяжело вздохнул.
— Можешь сказать, что я сделал не так?
— Хардкор — это одно слово, а не два. И твое «а» выглядит как цифра 2. А кроме того, писать надо было зеркально. Когда наклеишь трансферную бумагу и сделаешь копию, «Хардкор» выйдет наоборот.
— Ох. Вот дерьмо. Чуня. Какой же я идиот. — Лу бросил на нее еще один взгляд, исполненный надежды. — Но тебе хотя бы мой череп понравился, верно?
— Честно?
Лу уставился себе под ноги.
— Боже мой. Я надеялся, что Тони Б. отстегнет мне пятьдесят баксов — или сколько-нибудь — за хорошую раскраску. Если бы ты меня не остановила, мне бы, наверное, самому пришлось заплатить полсотни, за то, что испортил его байк. И почему у меня ничего не получается?
— У тебя получается быть папой.
— Это не ракетостроение.
Да уж, подумала Вик. Это сложнее.
— Хочешь, я это исправлю? — спросила она.
— А ты когда-нибудь расписывала байки?
— Нет.
Он кивнул:
— Ладно. Давай. Если ты напортачишь, мы просто скажем, что это сделал я. Никто не удивится. Но если заладится, надо будет всем рассказать, кто его на самом деле расписывал. Может, привлечем новые заказы. — Он снова окинул ее долгим оценивающим взглядом. — Ты уверена, что все в порядке? Не предаешься здесь темным женским мыслям, верно?
— Нет.
— Ты никогда не думала, что, типа, тебе не стоило завязывать с терапией? Ты же прошла через такое дерьмо, чуня. Может, тебе стоит поговорить об этом. О нем.
«Только что поговорила, — подумала она. — У меня состоялась прекрасная меленькая беседа с последним ребенком, похищенным Чарли Мэнксом. Теперь он своего рода холодный вампир, пребывает в Стране Рождества и хочет чего-нибудь поесть».
— Разговоров, я думаю, хватит, — сказала она и взяла руку Лу, когда тот ее предложил. — Вместо этого я, пожалуй, просто распишу этот байк.
Бингу было пятьдесят три года, и он не надевал своего противогаза вот уже пять лет, когда до него дошло известие о том, что Чарли Мэнкс тяжело болен.
Бинг узнал об этом из статьи на AOL [64] , доступ куда он получал с помощью большого черного компьютера Dell, которым его наградила компания «НорКемФарм» за двадцать пять лет службы. Он каждый день смотрел на AOL новости из Колорадо о мистере Мэнксе, но долгие годы до этого там ничего не было: Чарльз Талант Мэнкс III, возраст неизвестен, осужденный убийца, подозреваемый в десятках похищений детей, был перемещен в больничное крыло федерального исправительного учреждения «Энглвуд», когда разбудить его оказалось невозможным.
64
AOL Inc. (America Online) — американский медийный конгломерат, поставщик онлайн-служб и электронных досок объявлений,
Мэнкса осмотрел видный нейрохирург из Денвера Марк Софер, который описал его заболевание как достойное войти в медицинские книги.
«Пациент страдает от прогерии взрослых или редкой формы синдрома Вернера, — сказал Софер. — Проще говоря, он начал очень быстро стареть. Месяц для него больше похож на год. Год — это почти десять лет. А этот парень с самого начала не был желторотым птенцом».
Врач сказал, что нет никакого способа узнать, может ли заболевание Мэнкса частично объяснить его аномальное поведение, которое привело к жестокому убийству рядового Томаса Приста в 1996 году. Он также отказался описать текущее состояние Чарли Мэнкса как кому.
«Он не отвечает строгому определению [комы]. Его мозговая функция высока — как будто он спит. Он просто не может больше проснуться. Его тело слишком устало. В его бензобаке не осталось ни капли бензина».
Бинг не раз думал написать мистеру Мэнксу, заверить, что он ему по-прежнему предан, по-прежнему его любит, всегда будет любить и готов служить ему до самого смертного дня. Но хотя Бинг, возможно, не был самой яркой лампочкой на елке — ха-ха-ха, — ему хватало ума понимать, что мистер Мэнкс рассердится на него, если он напишет, и будет прав. Письмо от Бинга наверняка привело бы к появлению мужчин в костюмах, стучащихся в дверь, мужчин в солнечных очках и с пистолетами в подмышечных кобурах. Здравствуйте, мистер Партридж, не могли бы вы ответить на несколько вопросов? Как бы вы себя почувствовали, если бы мы спустились к вам в подвал с лопатой, покопались бы там немного? Так что он никогда ему не писал, а теперь было слишком поздно, и от этой мысли ему становилось нехорошо.
Между тем сам мистер Мэнкс однажды передал послание Бингу, хотя Бинг не знал, каким образом. Пакет без обратного адреса на нем бросили ему на порог через два дня после того, как мистера Мэнкса приговорили к пожизненному заключению в «Энглвуде». Внутри была пара номерных знаков — NOS4A2/КАНЗАС — и маленькая карточка на бумаге верже цвета слоновой кости, с рождественским ангелом, выбитым на лицевой стороне.
Бинг хранил эти номерные знаки у себя в погребе, где была похоронена вся остальная его жизнь с Чарли Мэнксом: опустевшие украденные баллоны севофлурана, пистолет калибра 0,45 его папы, а также останки тех женщин, матерей, которых Бинг доставлял к себе домой после многих миссий спасения с мистером Мэнксом… всего было девять миссий.
Брэд МакКоли был девятым ребенком, спасенным ими для Страны Рождества, а его мать Синтия — последней шлюхой, с которой Бинг имел дело в тихой комнате в подвале. В некотором смысле, она тоже была спасена, прежде чем умерла: Бинг научил ее любви.
Бинг и мистер Мэнкс собирались спасти еще одного ребенка летом 1997 года, и на этот раз Бинг проехал бы всю дорогу в Страну Рождества с мистером Мэнксом, чтобы жить там, где никто не стареет, а несчастье противозаконно, где он мог бы кататься на всех аттракционах, все время пить какао и каждое утро вскрывать рождественские подарки. Когда он думал о вселенской несправедливости — мистера Мэнкса скрутили как раз перед тем, как он мог бы наконец широко распахнуть ворота Страны Рождества перед Бингом, — то чувствовал себя сокрушенным внутри, как будто надежда была вазой, сброшенной с высоты: хрясть.