Страна счастливых
Шрифт:
Как и предсказывал Молибден, Страна советов «сходила с ума». Миллионы людей справлялись по нескольку раз в день: «в каком состоянии С2»? Когда же Шторм выключил все приемники, то Петроградская сторона, где помещался эллинг, превратилась во всесоюзный центр автомобильных аварий. В необычайной машинной свалке трещали крылья, гнулись карбюраторы, ломались шасси.
Павла ловили на каждом шагу, останавливали сотни умоляющих глаз, просящие голоса гудели в ухо:
– Могу я рассчитывать?… Хотя бы только
– Я мастер на все руки. Ты бы не раскаялся, если бы взял меня…
– Я отниму самый крохотный уголок в звездоплане…
Со всех концов Страны советов стали прибывать школьники, которые «ничего не хотели».
– Только взглянем разок на С2 и на Павла и - до свидания. Вы нас больше и не увидите.
Павел вынужден был обратиться к Советам с просьбой.
– Товарищи!
– взмолился Павел по радио, - дайте работать. Я очень благодарен за оказываемое внимание, но, простите, ведь так нельзя. Вы же мешаете мне!
Просьба подействовала. Павла перестали осаждать на месте работы, но стоило ему появиться на улице, как шепот возникал сзади и тянулся за ним, как пышный шлейф.
– Право, ты мог бы меня взять…
– Так как же, а?
– Придти мне, что ли? Павел?
* * *
Вечером в конце последнего дня первой декады работы были закончены.
Звездоплан С2, точная копия печального предшественника, только значительно больших размеров, тускло сиял под крышею эллинга. Это был огромный, похожий на поставленный вертикально дирижабль, металлический корпус, усеянный блиндированными створками окон. Широкие раструбы дюз охватывали звездоплан снизу могучими объятиями.
Последний вечер работы в эллинге Павел и Кира провели на крыше отеля.
Крепко сжимая друг другу руки, они молча смотрели на город, как бы прощаясь с ним.
Что ждет их в ближайшие дни? Быть может гибель?
Куда? В какой неожиданный мир забросит их сила разума?
Боясь проронить слово, они сидели, вдыхая влажный воздух Земли, прислушиваясь к яростному гулу Страны советов.
Люди мчались по земле и по воздуху, стояли у машин, шумели в театрах, пели, любили, смеялись. Знакомый, простой и понятный, любимый мир клокотал вокруг, точно вспененный ураганом океан.
А там?
– Павел!…
– Полет назначен на первый день четвертой декады. Ты это хотела спросить? Ты счастлива?
– Павел, какая все-таки смелость! Как велик человек!
Она вздохнула и безмолвно прижалась щекой к его горячему лбу.
– Кира!…
– Мне пришла сейчас мысль… Если бы мы жили во времена инквизиции, святые отцы непременно сожгли бы нас. За дерзость, за вторжение в непонятное. Сожгли бы во имя святого страшного христианского бога.
– «Милостивого и всеблагого»!…
– «Имя
Они замолчали.
С Балтики летели ветры. Внизу шумел город. Полыхающее зарево огней поднимало ночь высоко над кварталами.
– Пройдет несколько дней, и мы ворвемся в историю Вселенной, - засмеялась Кира.
– А когда мы вернемся, - подхватил Павел, - всемирная история превратится в скромную историю Земли.
– История миров только начинается… И это мы, Павел, такие простые и несложные, откроем первую страницу…
Она потянулась к мерцающим звездам.
– Когда миры будут населены, Вселенную прорежут сигналы разумных созданий. Планеты станут перекликаться между особой, и в этом пространственном мире мы будем жить… Мы никогда не умрем, Павел.
– Это - бессмертие, к которому так тщетно стремилось человечество.
* * *
До полета оставалось несколько дней.
Павел производил поверочные испытания. Шторм нагружал междупланетный корабль продуктами, теплой одеждой, приборами, снарядами.
Однажды во время работы в эллинге за стенами послышался шум.
– Опять гости!?
– недовольно поморщился Павел.
Шторм, засучив рукава, пошел к воротам.
– Я тихий и кроткий, - зарычал Шторм, - но сейчас вы видите нечто необычайное для социалистического общества…
С грозным видом он подошел к блиндированным створкам, откинул в сторону засов и пропал в темноте.
– Без глупостей, Шторм!
– закричал Павел.
Он кинулся к выходу.
– Шторм!
– Ну, что тебе?
– сконфуженно пробормотал Шторм, появляясь в эллинге.
За спиной Шторма, всплыли знакомые лица.
– Представители Совета ста!
– угрюмо сказал Шторм.
К Павлу подошел Василий Иванов и протянул руку.
– Здравствуй, товарищ!
– Здравствуй, Василий!
Потянулись руки Максима Горева, Бомзе, Прохорова, Андрея Ермакова, Фиры Скопиной. Павел насторожился.
По смущенному виду членов Совета ста он заметил, что они пришли с плохими вестями.
Волнение охватило Павла широкими лихорадочными руками.
– Полет?… - рванулся Павел.
– Завтра ровно в 12 часов!
– Ну, так что же!… Да не тяните?! Говорите, что еще придумал Молибден!
– Мы, - сказал Максим Горев, - хотим познакомить тебя с некоторыми пожеланиями Совета ста. После долгих размышлений…
– …и настойчивых просьб Молибдена…
– …мы решили, - пропустил Максим мимо ушей реплику Павла, - просить тебя остаться.
– Вы не имеете права!
– закричал Павел.
– Моя работа одобрена всем коллективом.
– Не горячись! Выслушай сначала… Как я сказал, полет состоится завтра, ровно в 12 часов. Но…