Страна Тюрягия
Шрифт:
В том же параграфе Правил сказано, что во время проведения краткосрочных свиданий пронос каких-либо продуктов или вещей не разрешается, кроме как в воспитательных колониях для несовершеннолетних. Запрет совершенно необъясним с точки зрения здравого смысла и целей воспитания, но и он имеет ту же оговорку: «по усмотрению администрации». Тебе вот можно, а тебе нельзя!
Таких необъяснимых записей в Правилах предостаточно.
Можно ли осуждённым играть в карты? Согласно части 3 § 3, запрещается «играть в карты, в другие игры с целью извлечения материальной или иной выгоды». То есть, по смыслу, играть в карты на деньги нельзя, а просто так, чтобы убить время, можно. Ан нет! Хоть и можно, но
А как вам нравится такой фокус? Осуждённым запрещается «давать и присваивать клички». Каким же образом практически данный запрет может быть воплощён в жизнь?
В Правилах немыслимо большое количество мелких пакостных нелепостей и запретов. Так, если УИК оговаривает порядок передвижения зэков без конвоя, то Правила внутреннего распорядка тут же вводят запреты осуждённым на выход из жилой зоны, на приём поручений от других осуждённых и т. д.
Питаться нужно, оказывается, в столовых. Очень хорошо. Это правильно. Сразу вспоминается профессор Преображенский из романа Булгакова «Собачье сердце», который не хотел обедать в кабинете, а в ванной держать кроликов. Но в российской колонии такое требование позволяет как угодно наказывать осуждённого, которого застукали с горбушкой в зубах вне столовой.
Александр К. (Тюмень, учр. ЯЦ-34/1) сообщает:
«В жилзоне остаётся основная часть осуждённых, так как из 1100 человек на работу выводят 100—120 человек. И горе тому, у кого нет ни родных, ни близких, то есть тем, кому не помогают с воли. Со столовой выносить продукты запрещено. К примеру, заболел человек, а его пайку хлеба ему принести нельзя. Поймают с пайкой – бьют у всех на виду. Чтобы другим неповадно было».
Осуждённые, обслуживающие бани, прачечные, столовые, склады, территорию и работающие посменно по своим графикам, тоже кушать хотят. Сделать это на своём рабочем месте им нельзя, только в столовой, но беда не в этом. Эти работяги, в соответствии с Правилами, должны принимать пищу в составе своих отрядов. Характер работы лишает их такой возможности. Что ж, Правила демократичны: такие осуждённые могут отобедать и «не в составе отрядов», для этого всего-то и надо получить разрешение начальника колонии.
Это значит, что каждый электрик, банщик или истопник, не попадающий вовремя на обед по причине исполнения основных обязанностей, должен всё бросить и идти на прием к начальнику колонии (!) проситься отобедать не в составе своего отряда. Не захотел тебя принимать начальник? Ходи голодный.
Разумеется, на большинство этих чепуховых благоглупостей никто в тюрьме или колонии внимания не обращает. Но мы ведь о том и пишем: нормы зэковской жизни сами по себе, а жизнь – сама по себе. Мухи, так сказать, отдельно, а котлеты из мух отдельно. Но зачем, почему придумываются такие нормы?
Новыми правилами запрещено вывешивать фотографии и картины на стенах бараков. Почему? Пусть хоть картинки оживят зэковскую общагу.
А почему радиоприёмники разрешено приобретать только для коллективного пользования? Даже в законе (ст. 94 УИК), каким бы убогим он ни был, об этом говорится отнюдь не в запретительной форме: осуждённым разрешается индивидуально или группами приобретать (получать от родственников) теле– радиоприемники.
Почему сон должен быть обязательно непрерывным? Что это вообще такое, нормативный непрерывный сон? Значит, если ночью брюхо схватило, и в сортир побежал, то нарушил Правила, и правоохранители тебя накажут. А если, не прерывая сна, нагадил на месте, то не только эти накажут, но и свои побьют. Выбирай, болезный.
А почему
Отгадки на все эти «почему» и «зачем» оставляем тебе, читатель. Если ты весёлый выдумщик, то отгадаешь с одного раза, хотя всё это слишком уж печально, чтобы быть смешным.
Посылки и прогулки
В предыдущей главе мы показали, что Европейские тюремные правила многократно возвращаются к теме «Контакты с внешней общиной», считая такие контакты крайне важными в деле исправления и воспитания людей. Но что интересно, эти Правила ни разу не затрагивают такую важную для России тему, как посылки и передачи. Объяснить это можно только так: для Европы такой проблемы нет. В любой цивилизованной стране ограничений на посылки не существует, и как элемент наказания они не рассматриваются.
Не так в России. На наших родных просторах, если государство желает изъять человека из обращения, оно делает это всерьёз. Достаточно вспомнить знаменитую формулировку «Без права переписки». Заключённый не может встречаться ни с кем, получать и отправлять письма, посылки, бандероли. Его вырывают из общества, встраивают в военизированную систему и перевоспитывают, обучая ходить строем. В новогоднюю ночь как-то показали нам по ТВ праздник «Королева красоты» в девчачьей воспитательной колонии. На этот праздник девы шли строем, ать-два, отмахивая рукой и гаркая песню по команде «Запевай!».
Какое лицемерие: заявлять с трибун, что в наших «исправительных» заведениях людей готовят к нормальной жизни в гражданском обществе, и – лишать их информации об этом обществе, контактов с волей, учить воинской дисциплине, ограничивать количество личных вещей! Так можно воспитать только боевика для хорошо организованной банды или мафии, но не нормального человека.
Итак, посылки. Возможности их получения в зонах всегда были ограничены, ибо «положенность» посылок и бандеролей – важный элемент формирования режимных условий. Для зэка разница между режимами в этом и заключается: чем строже режим, тем меньше посылок, свиданий, денег на ларёк можно получить.
Раньше, пока безработица не превратилась в тотальный кошмар колоний, была ещё разница в видах труда. Общий режим швейничал, усиленный строгал мебель, особый лил чугун в опоки. Впрочем, в конце застоя из-за нехватки объёмов появились и колонии особого режима, занятые швейкой. (Был такой конфуз в Архангельской области: особо опасным преступникам выдали в банный день трусы «в цветочек» их собственного производства, – из-за нехватки стандартных. Воры, конечно, взбунтовались, вышибли администрацию из зоны и заперли ворота. Пришлось с вертолёта сбрасывать им «нормальные» трусы.)
Исправительно-трудовой кодекс 1992 года, избавляясь от некоторых реалий сталинских времен вроде того самого «без права переписки», установил нормы положенности посылок, передач и бандеролей. Обычным заключённым разрешалось получать их от двух до восьми в год, в зависимости от режима; хорошо себя ведущие зэки, выполняющие к тому же нормы выработки на производстве, получали по двенадцать посылок или передач в год на всех режимах.
Через пять лет, в 1997 году вступил в силу новый кодекс, Уголовно-исполнительный. Он был принят Думой под радостные заявления составителей и комментаторов о том, что, дескать, в этом документе сильно возрос демократизм, пополнел гуманизм и вообще расцвет человеколюбия, именины сердца. Но если подробно рассмотреть статьи 121, 123 и 125 нового УИК РФ, обнаруживаешь вдруг, что сталинские гайки приворачивают на место!