Страна вечного лета
Шрифт:
– Прошу прощения за причиненные неудобства, но мне нужно было убедиться. Я способен отличить правду, когда ее слышу. Так что я сделаю вам подарок, миссис Мур, обоюдоострый подарок. В последние два года я вел агента по кличке Феликс, главу отдела в вашем Летнем управлении. Хороший парень, слегка наивный, верит в великую цель – больше меня, благословенная душа.
Рэйчел попыталась ответить, но горло словно сжали тиски.
– Вижу, вы мне не верите. Что ж, подробности вас убедят. Феликс – это Питер Блум.
– Блум, – просипела Рэйчел.
Она некоторое
Кулагин снова закашлялся. Он лежал в растекающейся бордовой луже.
– Дорогой Питер и был той курицей, несущей золотые яйца, за которую меня хотели наградить. Теперь он ваш.
Голова у Рэйчел пошла кругом. Как будто вместе с кровью Кулагина утекает и весь смысл окружающего мира.
– Даже если я вам поверю, – прошептала она, – что мне с этим делать?
– Вы меня не слушали, – ответил Кулагин. – Никто вам не скажет, что делать. Прощайте, миссис Мур.
И в один миг, как будто снова опрокидывает стакан с бренди, он сунул дуло пистолета в рот и спустил курок.
Выстрел прозвучал как пощечина, оглушил ее и ослепил. Когда зрение прояснилось, Рэйчел не могла заставить себя посмотреть на изуродованное лицо Кулагина.
Она вылетела из номера и захлопнула за собой дверь.
– Нужен… Нужен врач! – заорала она во всю глотку, вырывая слова из саднящего горла. – Позовите врача!
Потом она осела на пол. В голове пульсировало имя, алое, зловещее и невозможное, как кулагинская кровь на ковре.
Питер Блум.
3. Маленькие войны, 8 ноября 1938 года
Питер Блум оказался в грузовике с боеприпасами в горящем Мадриде.
Пламени он не видел. Для призрака материальный мир невидим, не считая электричества и искрящих душ живых людей. Здания и улицы выглядели скелетами из светящихся проводов. Человеческие мозги сияли, как бумажные фонарики. Все остальное – бледно-серый туман. Питер безнадежно заблудился бы в этой пелене, если бы не маячок в эктофоне агента Инес Хираль, который привел его сюда из Страны вечного лета.
Сейчас Питер повис на ярких кольцах электрической цепи эктофона, словно цепляющийся за материнский подол малыш, и слушал, как Инес описывает мир живых.
– Крыши домов на Гран-Виа в огне, – сказала она. – Бомбы сыплются, как черные груши. Сначала большие, чтобы снести здания. Потом зажигательные. Шрапнель – чтобы отогнать пожарных. Каждую ночь одно и то же. Скоро и гореть будет нечему.
Для человека, управляющего грузовиком со взрывчаткой в городе, который каждую ночь бомбят, ее голос звучал на удивление спокойно.
– Днем, когда мы пытаемся отоспаться, самолеты сбрасывают листовки, как гадящие чайки. Пропаганда и Билеты в фальшивый рай Франко. Фашисты проигрывают и поэтому пытаются
Питер услышал далекие раскаты.
– Что это за грохот? – спросил он.
– Снова стреляют по «Телефонике».
– Один репортер сказал мне, что фашисты используют здание как тренировочную мишень.
Здание «Телефоники», крепкий небоскреб, стояло в самой высокой точке Мадрида. Для гиперзрения Питера оно выглядело жезлом из проводов и тонкой паутины. Он представлял себе радость артиллериста, которому удастся снести здание – так он чувствовал себя, разрушая карточную крепость во время детских игр в войну.
– Ну и пусть, – сказала Инес. – Снаряды только отскакивают.
Она могла бы сказать то же самое и об Испанской республике. Два года назад в результате шахтерского восстания и злости на церковь, которая больше не могла ответить на вопросы о смерти, на Иберийском полуострове возникло странное государство-утопия. Группа генералов под командованием Франсиско Франко решила восстановить изначальные порядки. Хоть и с неохотой, Британия поддержала Франко. А коммунистические группировки республики, в свою очередь, всем своим весом поддерживали Советский Союз. Так Испания превратилась в чашку Петри войны, грядущее столкновение в миниатюрном масштабе.
Вот почему здесь находился Питер. Франко проигрывал. Секретной службе надо было понять почему. Им нужно было завербовать больше агентов-республиканцев вроде Инес.
Вот только он и понятия не имел, что нужно ей.
Они молча катили по городу-призраку. Питер пытался вообразить, как она выглядит. Вереск, местный вербовщик, которого Инес знала как товарища Эрика, прислал Питеру фотографию. Энергичная девушка в синем рабочем комбинезоне, с бровями-ниточками и прекрасными пухлыми губами. Такая дураков не любит.
Он откашлялся, хотя горла у него не было – трудно избавиться от привычек мира живых.
– Сеньорита…
– Просто «товарищ», как и все остальные. Хотя мы ведь не вполне товарищи, верно?
– Надеюсь, будем ими, – сказал Питер. – Вы очень смелая.
Инес коротко и с горечью рассмеялась.
– Вы мне льстите, товарищ призрак. Смелость – удел смертных. А у меня есть Билет в республиканский рай, народный рай. Я повторяю его на память каждую ночь – все странные формы, щекочущие мой мозг, как будто твержу «Отче наш». Если в меня угодит снаряд, с Билетом я попаду туда же, куда уходят все революционеры.
Ее голос звучал бесстрастно. Питер рассматривал искры ее души, еще один горящий город в миниатюре – пылающий цветок размером с ладонь, с переплетающимися синими и красными лепестками. Он пожалел, что у него так мало опыта в чтении душ. В Инес он опознал только два оттенка – гнев и разочарование.
– Я не о том, – сказал он. – Один разговор со мной может доставить вам больше проблем, чем смерть. Это смелый поступок – рисковать душой ради мира.
Инес сплюнула. Через микрофон это прозвучало приглушенным выстрелом. Ее душа заискрила вишнево-красным.