Страница истории одного семейства из графства Тирон

Ле Фаню Джозеф Шеридан

Несколько мгновений я не могла поверить своим глазам, однако сомнений не было — на конверте крупными буквами красовалось: «Архангелу Гавриилу в небесах».

Я едва успела вернуть письмо на стол и несколько оправиться от потрясения, которое испытала, получив несомненное доказательство безумия лорда Гленфаллена, как дверь спальни отворилась, он снова вошел в кабинет и столь же тщательно закрыл за собою и запер дверь, как и в первый раз.

—

Кто же таится у вас в спальне? — спросила я, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание.

— Может быть, вам не захочется ее видеть, по крайней мере некоторое время, — задумчиво произнес он, словно размышляя вслух.

— И кто же это? — повторила я.

— Что ж, — ответил он, — к чему скрывать? Слепая голландка. Я провел с ней все утро. Она так стремится вырваться, но вы же знаете, как странно она себя ведет, мне кажется, ей нельзя доверять.

В это мгновение сильный сквозняк с силой толкнул дверь, словно кто-то изнутри бросился на нее всем телом.

— Ха-ха-ха! Разве не слышите? — с диким хохотом вопрошал лорд Гленфаллен.

Еще раз жалобно взвыв, ветер утих, а лорд Гленфаллен, внезапно посерьезнев, пожал плечами и пробормотал:

— Бедняга, с нею поступили скверно.

— Не стоит сейчас докучать ей расспросами, — сказала я как можно более беззаботным тоном, хотя в этот миг была близка к обмороку.

— Гм, может быть, вы и правы, — согласился он. — Что ж, приходите через час-другой или когда вам заблагорассудится — мы будем ждать вас здесь.

Он снова отпер дверь и, войдя в спальню с теми же предосторожностями, что и прежде, снова запер ее изнутри, и я, выбегая из кабинета, снова расслышала обрывки громкой, оживленной беседы.

Не могу и описать охватившие меня чувства: мои надежды воскресли было, чтобы через мгновение рухнуть. Свершилось то, чего я так боялась, — преступника настигло возмездие, лишив рассудка и возможности раскаяться в своих злодеяниях.

Не стану останавливаться подробно на тех часах, что последовали за моим разговором с лордом Гленфалленом, — они оказались настоящей пыткой. Однако мое одиночество нарушила Марта, вошедшая доложить, что прибыл некий джентльмен и желает меня видеть.

Я тотчас спустилась и, к моей великой радости, увидела своего отца, расположившегося в кресле у камина.

Его приезд объяснялся просто: обстоятельства, изложенные мною в письме, затрагивали честь семьи. Я, не теряя времени, сообщила ему о том, какой недуг поразил моего несчастного мужа.

Мой отец предложил приставить к безумцу слугу,

чтобы он не причинил вреда себе или окружающим.

Я позвонила и приказала прислать ко мне Эдварда Кука, доверенного слугу лорда Гленфаллена.

Кратко, но недвусмысленно я объяснила ему, какие услуги от него потребуются. В сопровождении Эдварда Кука мы с отцом немедля направились в кабинет моего мужа. Дверь в маленькую спальню была заперта, а в кабинете все оставалось по-прежнему.

Подойдя к двери в спальню, мы постучали, однако на наш зов никто не откликнулся.

Тогда мы попытались открыть дверь, но тщетно, дверь явно была заперта изнутри. Мы постучали громче, все так же тщетно.

Не на шутку встревожившись, я велела слуге взломать дверь, что он и сделал не без труда, после нескольких попыток, и тогда мы вошли в спальню.

Лорд Гленфаллен лежал на диване вниз лицом.

— Тише! — попросила я. — Не будем ему мешать.

Мы на мгновение замолчали.

— Да он же не шевелится, — возразил мой отец.

Нам стало не по себе: все мы боялись подойти ближе.

— Эдвард, — сказала я наконец, — поглядите, точно ли его светлость спит.

Слуга подошел к дивану, на котором лежал лорд Гленфаллен. Он осторожно приблизил ухо к его голове, чтобы расслышать дыхание, а потом обернулся к нам и произнес:

— Миледи, полагаю, вам лучше удалиться. Я совершенно уверен, что его светлость мертв.

— Я хочу увидеть его лицо! — воскликнула я в непередаваемом волнении. — Возможно, вы ошиблись.

Подчиняясь моему приказанию, слуга перевернул тело лорда Гленфаллена, и — о боже! — какое страшное зрелище предстало моим глазам!

Рубашка с кружевным жабо у него на груди побагровела от крови, широко растекшейся по дивану.

Голова, казалось, была откинута, однако на самом деле почти отделена от тела глубокой раной, зиявшей на горле. Бритву, которой она была нанесена, нашли тут же, под телом убитого.

Все было кончено: я так и не узнала начало истории, в трагический финал которой невольно оказалась вовлечена.

Обрушившиеся на меня тяжкие испытания оставили в моей душе глубокий след, направив мои помыслы туда, где нет ни печали, ни воздыхания.

Так завершается краткое повествование, главные события которого, по мнению многих, разыгрались в одном аристократическом семействе, и хотя действие его относится к уже довольно отдаленному прошлому, мы ручаемся, что нимало не исказили факты.