Страницы дипломатической истории
Шрифт:
По поводу этого трагического эпизода с конвоем «PQ-17» И. В. Сталин писал Черчиллю 23 июля 1942 г. следующее:
«Приказ Английского Адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских портов без эскорта наши специалисты считают непонятным и необъяснимым».
Советское правительство настаивало, чтобы намеченные поставки продолжали регулярно поступать в Советский Союз, в том числе и северным путем. Но Лондон и Вашингтон, ссылаясь на случай с конвоем «PQ-17», решили приостановить отправки транспортов в советские северные порты. Движение конвоев этим маршрутом возобновилось лишь в сентябре.
Говоря
И все же советская сторона неизменно признавала, что военные материалы, которые СССР получал от союзников, оказали известную помощь Красной Армии в ее боевых операциях, особенно в первый период войны. Эта помощь была принята с признательностью советскими воинами, советским народом и правительством.
Проблема второго фронта
Совершая нападение на Советский Союз, Гитлер исходил из того, что с Запада в ближайший обозримый период ему ничто не угрожает. Франция была повержена, значительная ее часть находилась под пятой вермахта, а территорией, оставшейся под контролем Виши, управлял послушный Берлину коллаборационист маршал Петэн. Англия, пережив унижение поспешного бегства ее экспедиционных сил из Дюнкерка и подвергшаяся ожесточенным налетам люфтваффе осенью 1940 и весной 1941 года, что принесло серьезные разрушения Лондону, Ковентри и другим городам, все еще не могла оправиться от шока. В Атлантике пиратствовали немецкие подводные лодки, серьезно затруднявшие доставку из Соединенных Штатов на Британские острова вооружения, боеприпасов и другого снаряжения.
Летом 1941 года Гитлер все еще надеялся, что англичане будут по меньшей мере бездействовать, пока он займется «ликвидацией» ненавистного ему социалистического государства.
Исходя из таких расчетов, Гитлер сосредоточил против Советского Союза всю мощь «третьего рейха», экономический потенциал оккупированной им Западной Европы, а также своих сателлитов. Для вторжения в Страну Советов была сконцентрирована более чем пятимиллионная армия, располагавшая в изобилии самым современным оружием. Отсутствие активных военных действий на Западе позволило германскому командованию, по мере развертывания операций на Восточном фронте, бросать против Советского Союза все новые дивизии, танковые корпуса, авиаэскадрильи.
Поэтому важнейшая задача Советского правительства с самого начала формирования антигитлеровской коалиции заключалась в том, чтобы побудить ее западных участников открыть второй фронт в Западной Европе. Только так можно было наиболее эффективным образом сорвать замыслы гитлеровского командования, подорвать моральный дух противника и снять хотя бы часть бремени с Красной Армии, героически сопротивлявшейся наступавшим фашистским полчищам.
Между тем Англия, а затем после Пёрл-Харбора и США из месяца в месяц, из года в год оттягивали открытие второго фронта, систематически нарушали собственные обещания осуществить операцию через
Проблема второго фронта постоянно затрагивалась как в переговорах между представителями стран — участниц антигитлеровской коалиции на различных уровнях, так и в переписке руководителей трех великих держав — Советского Союза, Соединенных Штатов и Великобритании. Особенно острая дискуссия происходила в 1942 и 1943 годах. В тот период отношения между Советским Союзом, с одной стороны, Англией и США — с другой, были весьма сложными из-за затяжки с открытием второго фронта.
Весной 1942 года президент Рузвельт сообщил главе Советского правительства, что считает целесообразным обменяться мнениями с авторитетным советским представителем по ряду важных вопросов ведения войны против общего врага. В личном и секретном послании, полученном в Москве 12 апреля 1942 г., президент США писал:
«К несчастью, географическое расстояние делает нашу встречу практически невозможной в настоящее время. Такая встреча, дающая возможность личной беседы, была бы чрезвычайно полезна для ведения войны против гитлеризма. Возможно, что, если дела пойдут так хорошо, как мы надеемся, мы с Вами сможем провести несколько дней вместе будущим летом близ нашей общей границы возле Аляски. Но пока что я считаю крайне важным с военной и других точек зрения иметь что-то максимально приближающееся к такому обмену мнениями».
Далее Рузвельт пояснял, что имеет в виду обсудить на достаточно высоком уровне весьма важное военное предложение, связанное с использованием американских вооруженных сил таким образом, чтобы облегчить критическое положение на советско-германском фронте. Подчеркнув, что этой цели он придает огромное значение, президент продолжал:
«Я хотел бы, чтобы Вы обдумали вопрос о возможности направить в самое ближайшее время в Вашингтон г-на Молотова и доверенного генерала. Время имеет большое значение, если мы должны оказать существенную помощь…»
Послание это было знаменательным. Ведь на протяжении почти целого года после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз западные державы под тем или иным предлогом отказывались даже обсуждать вопрос об открытии второго фронта. Теперь же в обращении президента США содержался весьма недвусмысленный намек на то, что, во всяком случае, Вашингтон готов предпринять своими вооруженными силами определенные военные акции с целью «облегчить положение на советско-германском фронте» и хочет в связи с этим посоветоваться с советской стороной перед принятием «окончательного решения».
Поэтому, давая положительный ответ на предложение президента США, советская сторона сочла необходимым подчеркнуть свою заинтересованность прежде всего в скорейшем открытии второго фронта в Европе.
20 апреля И. В. Сталин отправил Рузвельту послание, в котором говорилось:
«Советское правительство согласно, что необходимо устроить встречу В. М. Молотова с Вами для обмена мнений по вопросу об организации второго фронта в Европе в ближайшее время. В. М. Молотов может приехать в Вашингтон не позже 10–15 мая с соответствующим военным представителем…»