Страницы жизни русских писателей и поэтов

Передерин Валерий Митрофанович

Кроме рисования и альбома, Мишель любил рифмовать слова, лепить из разноцветного воска фигурки, а особенно наблюдать за облаками, их игрой, движением, цветом и, наверное, в мечтах плыл за ними. Когда долго не мог заснуть, смотрел на луну, звезды и, как знать, может быть, тогда услыхал, как “звезда со звездою говорит".

Его душа, как губка, впитывала все: русские сказки, былины, песни, предания о Пугачеве, рассказы живых участников войны с Наполеоном, о Бородинском сражении, новогодние колядки и похоронные пения. Он видел кулачные и петушиные бои и разудалые праздники на масленицу. Из сказок больше всего полюбил о Еруслане Лазаревече, который сиднем сидел до двадцати

лет, а потом стал богатырем. Сказка нравилась мальчику от того, что в герое видел себя, слабого на ноги. В шестилетнем возрасте Миша задавал вопросы о Наполеоне, позже интересовался истоками бессмертия, славы, таинственными силами природы. Касался любви и ненависти, но взрослые отмахивались, считая, что ребенок еще не дорос до таких материй. Он уединялся, отдаваясь грезам наяву. Его душа "чудесного искала".Он не был понят в детстве, как не был понят большинством и потом.

Учение Мишелю давалось легко. В семь лет научился играть в шахматы, владел скрипкой, фортепиано. Бонна Христина Осиповна учила немецкому языку и увлекала рассказами о доблестных рыцарях, поединках, прекрасных дамах. У гувернера мосье Капе учился французскому. Уроки священника тарханской церкви мальчик избегал, а русскую грамоту освоил за месяц с небольшим по стихам Жуковского и Державина, ставшими для него любимыми поэтами наряду с Пушкиным. Родственник А.А. Столыпин прислал любознательному племяннику “Кавказского пленника” и “Бахчисарайский фонтан”, и не забыл журнал “Полярная звезда” со стихами Александра Бестужева и Кондратия Рылеева.

Природа таланта многолика. Многие дети отмечены печатью того или иного, но этого мало, надо увидеть, дать толчок, поверить в талант. Отец первым отметил у сына поэтические наклонности. “Хотя ты еще в юных летах, но я вижу, что ты одарен способностями ума, – не пренебрегай ими и всего более страшись употребить оные на что-то вредное или бесполезное: это талант, в котором ты должен будешь дать ответ Богу”.

Болезни преследовали Мишеля. Тяжелая корь дала осложнение на ноги. В третий раз далекий путь на минеральные воды. Лето 1825 года много значило для мальчика. Кавказ оказался неисчерпаемым миром, насыщенный необыкновенной историей, песнями, танцами народов гор. Легенда о Прометее, прикованном к скале, долго не давала покоя подростку. Слышал он и перестрелки, видел пленных горцев и отряды русских солдат, идущих на передовые позиции. Виды Эльбруса, Бештау, Машука зачаровывали.

В доме родственницы Е.А.Хастатовой Миша, как утверждали некоторые современники, встретился с девочками Верзилиными, и влюбился в девятилетнюю Эмилию. “Кто мне поверит, что я знал уже любовь, имея 10 лет от роду?… Это была страсть сильная, хотя ребяческая: и это была истинная любовь; с тех пор я не любил так…Белокурые волосы, голубые глаза”. Стихотворение “Первая любовь” того периода.

В ребячестве моем тоску о любови знойной

Уж стал я понимать душою беспокойной.

Здоровье восстановлено до того, что в Тарханах Мишель мог галопом скакать на малорослой лошадке, играть с деревенскими мальчишками в войну в траншеях, вырытых в усадьбе по настоянию отца, играть в снежки, кататься на коньках…

Характер мальчика складывался из противоречий добра и зла, открытости и замкнутости, жесткости и мягкости, вспыльчивости и отходчивости, из увиденного неравенства богатых и бедных, унижений слабого перед сильным. Длительные болезни сформировали в нем определенный комплекс из самооценки: нескладен, плох собой, заносчив, мстителен, обидчив, с которым потом боролся всю жизнь.

Чем чаще ребенок улыбается в детстве, тем благосклонней будет

к нему судьба. Биограф Лермонтова П.А. Висковатов писал: «Всеобщее баловство и любовь делали из него баловня, в котором, несмотря на прирожденную доброту, развивался дух своеволия и упрямства, легко при недосмотре переходящий в детях в жестокость».

Резкие смены настроения не способствовали сближению Лермонтова с окружающими. Отраду он находил, перечитывая альбом матери, в котором старался постичь ее душевный мир, страдания, их причину. Мальчик многого не мог понять, но тайна исповеди на страницах, запала в его душу и невольно возникло желание скрывать и свои мысли, и чувства. В ранней смерти матери он увидел и свой недалекий знак гибели, под которым прошла его короткая жизнь и творчество.

Я знал: удар судьбы меня не обойдет…

3

Дети растут быстро, еще быстрее растут внуки. Вот и Мишеньке тринадцатый год. Пора думать о серьезном обучении. Осенью 1827 года бабушка повезла внука в Москву. Перед тем, как тронуться в дальнюю дорогу, он простился с милыми сердцу Тарханами: обошел дом, коснулся колонн церкви Марии Египетской, постоял под вязом, где были привязаны качели. Шурша бронзой опавшей листвы, медленно побрел к прудам, спустился в траншею – военной забаве детства. Миновал теплицы. Постоял у могилы дедушки, матери…

Кавалькада тронулась. Прощайте поля, туманы, осенний хрусталь лесов, сизый дым тлеющей стерни, таинственные овраги, речка Милорайка и ты, “чета белеющих берез”. От нахлынувших чувств, влага затянула глаза подростка, сердце застучало чаще. Свист кнута в руках кучера вернул его из мира воспоминаний и грусти. Приоткрыв заветную шкатулку, убедился, что тетрадь, “Разные сочинения…” в голубом бархатном переплете на месте, успокоился. В нее он собственной рукой переписывал понравившиеся стихи. Потом впишет: “Бахчисарайский фонтан” Пушкина, “Шильонский узник” Байрона в переводе Жуковского и др.

Златоглавая столица показалась издалека. Остановились у родственников на Сретенке. Перезимовав, перебрались на Поварскую, ближе к другим родственникам Столыпиным и знакомым Верещагиным.

Московский университетский благородный пансион считался одним из лучших учебных заведений того времени и предназначался для детей дворянского ранга. По уровню подготовки он приравнивался к Царскосельскому под Петербургом. В течение шести лет в пансионе на высоком уровне преподавались науки, спорт, искусство, военное дело. Демократизм – отличительная его черта.

Лермонтов оказался настолько хорошо подготовленным, что был принят сразу в четвертый класс, причем математический. Богатая библиотека заведения побуждала пансионеров к чтению Пушкина, Рылеева, Жуковского, Козлова, Грибоедова… Споры о прочитанном возникали часто среди учащихся. Лермонтов всегда защищал кумира – Пушкина от несправедливых нападок оппонентов.

Среди педагогов выделялись поэты: А.Ф. Мерзляков, С.В. Равич, Д.Н. Дубенский, которые прививали слушателям любовь к русскому языку, народной песне. Мишель не ограничивался учебной программой, а стремился к всесторонним знаниям: посещал частные художественные собрания Юсупова, Маслова, Власова, у букинистов покупал редкие книги и по ним изучал историю Отечества, любил посещать театр. От игры актера П.С. Мочалова был в восторге и писал родственнице М.А. Шан-Гирей как заправский театрал: “Помните ли, милая тетенька, вы говорили, что наши актеры (московские) хуже петербургских. Как жалко, что вы не видели здесь “Игрока”, трагедию “Разбойники”… Мочалов во многих местах превосходит Каратыгина”.