«Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года)
Шрифт:
Тревоги многоопытного адмирала А.А. Эбергарда оказались напрасными. Нейтралитет, а затем — в апреле 1915 г. — выступление Италии на стороне Антанты и устойчивое господство союзников на Средиземноморском театре военных действий сделали невозможной экспедицию австро-венгерского флота на помощь Турции и заставили австрийское командование ограничить операционную зону своих морских сил Адриатическим морем.
Что же касается австрийских дредноутов, появления которых в Черном море добивались Энвер и Джемаль и опасался А.А. Эбергард, то они почти всю войну простояли в Поле, оберегаемые для эфемерного генерального сражения с морскими силами союзников. Только на исходе Великой войны — в июне 1918 г. — главные силы флота Габсбургов единственный раз приняли участие в набеге на Отрантский барраж под флагом адмирала М. Хорти (в начале 1918 г. он сменил адмирала М. Ньегована, который в свою очередь возглавил флот после смерти А. Хауса в августе 1917 г.). Но уже на этапе оперативного развертывания линкор
Глава 4.
«Сделайте все возможное для будущего Турции!»
Адмирал Сушон начинает войну с Россией
28 июля (10 августа) 1914 г. крейсера «Гебен» и «Бреслау» под флагом контр-адмирала Вильгельма Сушона [18] , успешно преодолев недостаточно энергичное и умелое противодействие со стороны британского флота, вошли в Дарданеллы [19] . По наблюдению немецкого историка, появление германских крейсеров в Проливах «произвело впечатление чуда» {113} , а восхищенный Вильгельм II наложил на донесение командира Средиземноморской дивизии резолюцию — «Превосходно выполнено! Железный крест!».
18
Сушон Вильгельм (1864-1946) — вице-адмирал (1916). На флоте с 1881 г., в офицерских чинах — с 1886 г. До 1902 г. служил на броненосце «Ольденбург», учебных кораблях «Марс» и «Шарлотта», авизо «Пфайль», затем был назначен начальником «британской секции» адмирал-штаба. Начальник штаба Восточно-Азиатской крейсерской эскадры (1903-1905). Командир броненосца «Веттин» (1907-1909), начальник штаба Кильской морской станции (1909-1912), младший флагман II эскадры Флота открытого моря (1912). С октября 1913 г. — командир Средиземноморской дивизии, с августа 1914 г. — командующий турецким флотом. С августа 1917 г. — командир IV эскадры Флота открытого моря. В октябре 1918 г. назначен начальником Кильской морской станции, с марта 1919 г. в отставке. После окончания мировой войны подвергся обструкции со стороны бывших сослуживцев за «беспомощность» во время кильского восстания 1918 г., однако после 1933 г. вернулся к активной общественной жизни, возглавлял организацию ветеранов Средиземноморской дивизии. Скончался в Бремене.
19
Освещение причин и обстоятельств прорыва германских крейсеров в Дарданеллы не входит в число задач автора настоящей работы. Детальные описания этих событий читатель найдет, в частности, в изданных на русском языке трудах Г. Лорея «Операции германо—турецких морских сил в 1914-1918 гг.» и Дж. Корбетта «Операции английского флота в мировую войну» (т. I).
Отметим весьма существенную деталь. Автором идеи прорыва крейсеров В. Сушона в Константинополь являлся чрезвычайно деятельный и искушенный в искусстве дипломатии германский посол в Турции барон Г. фон Вангенхайм. Последний еще 19 июля (1 августа) телеграфировал в Берлин, что «Гебен»…, усиленный турецкими морскими силами, был бы в состоянии поставить шах русскому Черноморскому флоту, обеспечить кабельную связь с Румынией [20] и предотвратить русский десант на болгарское побережье» {114} . Военно-морское же руководство, поддержанное кайзером Вильгельмом II, на пороге мировой войны полагало целесообразным нацелить корабли В. Сушона на нарушение французских воинских перевозок в западной части Средиземного моря, а затем вывести «Гебен» и «Бреслау» в Атлантический океан для ведения «крейсерской войны». Показательна в этом смысле помета, сделанная начальником адмирал-штаба на полях процитированной выше телеграммы Г. фон Вангенхайма: «Совершенно исключено. «Гебен» найдет сейчас лучшее применение в Атлантике или дома».
20
Германский дипломат уделял столь серьезное внимание сохранности телеграфного кабеля, ибо опасался «быть отрезанным от Европы» после ухода из Константинополя австро-венгерского стационера «Таурус». На германском стационере — яхте «Лорелей» — станции беспроволочного телеграфа не было.
Впрочем, очень скоро оперативная обстановка на Средиземноморском театре, которая характеризовалась подавляющим превосходством англо-французских морских сил при нейтралитете итальянцев и пассивности австрийцев, втайне надеявшихся избежать войны с Англией, а также политическая необходимость привлечь на свою сторону Османскую империю заставили германское командование откорректировать свою позицию. Уже через три дня В. Сушон получил депешу адмирал-штаба с инструкциями «немедленно следовать в Константинополь» в соответствии с «официально объявленным союзным договором», а 28 июля (10 августа) — приказ идти в Дарданеллы «как можно быстрее», дабы «вынудить Турцию занять позицию в нашу пользу» (по некоторым данным, последняя телеграмма была отправлена Г фон Полем без ведома Вильгельма II, но в тот же день император одобрил ее содержание post factum){115}.
После энергичных дипломатических демаршей государств Антанты по поводу недопустимости присутствия военных кораблей воюющей державы в водах нейтральной страны Порта фиктивно купила германские крейсера, мотивировав этот шаг необходимостью компенсировать потерю реквизированных британским правительством линкоров.
Едва
3 (16) августа на «Гебене» и «Бреслау», переименованных в «Явуз Султан Селим» и «Мидилли» соответственно [21] , были подняты османские флаги {118} . Как сообщил контр-адмиралу В. Сушону начальник императорского морского кабинета [22] адмирал Г. фон Мюллер, «император повелел, чтобы наши корабли оставались под турецкими флагами до тех пор, пока этого требуют политические намерения посла или пока не последует прямой приказ его величества» {119} . Заметим, что эта мера, вполне поддержанная рейхсканцлером М. фон Бетманом — Гольвегом, статс-секретарем имперского морского управления (морским министром) А. фон Тирпицем и начальником императорского морского кабинета Г. фон Мюллером, встретила оппозицию в лице начальника адмирал-штаба адмирала Г. фон Поля: последний полагал, что «возможные боевые действия под турецким флагом не соответствуют военным чувствам наших экипажей».
21
Мидилли — турецкое название острова Митилини (Лесбос), с 1913 г. принадлежащего Греции. Селим I Грозный (7-1520) — турецкий султан в 1512-1520 гг., при котором османы завоевали Армению, Курдистан, Северный Ирак, Сирию, Палестину, Египет.
22
Императорский морской кабинет — орган, ведавший прохождением службы офицеров и являвшийся контрольной инстанцией кайзера в отношении командующих «плавающими» объединениями флота. Являлся, по существу, личной «военно-морской» канцелярией Вильгельма II. Начальник кабинета адмирал Г. фон Мюллер, пользовавшийся особым расположением кайзера, стал единственным представителем германского высшего военно-морского командования, сохранившим свой пост в течение всей войны. (См. подробнее: Жерве Б. Германия и ее морская сила // Морской сборник. 1914. № 9. С 146-179; Назаренко К.Б. «Мозг» флота России. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. С. 40.)
Командир Средиземноморской дивизии, который в скором времени — 29 августа (11 сентября) — занял пост командующего оттоманским флотом (хотя и остался в непосредственном подчинении германскому императору), энергично взялся за повышение боеготовности турецких морских сил. В этом В. Сушона, как и адмирала Г. фон Узедома, назначенного 6 (19) августа главой германской морской миссии{120}, вполне поддержал видный иттихадист Джемаль-паша, который недавно получил портфель морского министра и успел отчасти обновить командный состав и провести некоторые реформы центрального аппарата, например учредить морской генеральный штаб.
На момент прихода «Гебена» и «Бреслау» в Константинополь в турецком флоте работала британская морская миссия во главе с вице-адмиралом А. Лимпусом (кстати, турецкий генмор был создан по его рекомендации). За деятельностью англичан с некоторым опасением наблюдали из Санкт-Петербурга — под адмиралтейским шпицем и у Певческого моста явно преувеличивали успехи британских инструкторов. В доверительном письме от 25 апреля (8 мая) 1914 г. С.Д. Сазонов поручил послу в Великобритании А.К. Бенкендорфу «самым дружеским образом» просить шефа форин-офис сэра Э. Грэя «оказать влияние» на А. Лимпуса, с тем чтобы последний не слишком усердствовал в приведении в порядок кораблей турецкого флота и повышении боевого мастерства оттоманских военных моряков{121}. Немцы же оценили достижения своих британских коллег куда более скептически. Так, Р. Фирле, в августе 1914 г. принявший командование над 1-й полуфлотилией эскадренных миноносцев, впоследствии писал: «Снаружи все турецкие корабли и суда все еще выглядели весьма мощными и чистыми…, так как английская военно-морская миссия под командованием адмирала Лимпуса, учитывая любовь турок к постоянному нахождению в гавани, сосредоточила свою деятельность прежде всего на внешнем лоске орудий и торпед. Однако при этом они сомневались в том, что необходимо проводить какие-то учения с вооружением и учебные походы на кораблях»{122}.
По наблюдению другого германского моряка, «англичане, надо отдать им справедливость, сделали все, что было в их силах, чтобы не дать возможности туркам выбиться из состояния полнейшего невежества по всем отраслям военно-морского дела!»{123}. Не способствовало повышению боеготовности оттоманских морских сил и отсутствие на флоте сверхсрочнослужащих младших командиров (унтер-офицеров и кондукторов), в результате чего на турецких кораблях сложилось совершенно ненормальное соотношение численности командного состава и нижних чинов: на десять матросов приходилось восемь офицеров.