Странница

Андерсен Лора

— Вы не понимаете. У нас нет специальных органов размножения, потому что любая из присосок может быть использована как такой орган — вы видите, на моем теле их тысячи, — и каждая женская клетка может быть половой. Поэтому очень сложно определить, было оплодотворение или нет. Инкубационный период до начала развития ребенка составляет примерно пятьдесят земных лет. Затем оплодотворенная клетка начинает прорастать в организм матери и ищет удобное для себя место. В отличие от людей, это место может быть каким угодно. Беременных женщин содержат отдельно. Это очень сложный процесс, большую часть которого они проводят

в спячке. Поэтому вы никогда не встречались с ними. Процесс родов, естественно, тоже очень отличается от вашего, и наши женщины значительно чаще погибают. Даже страшно себе представить, что произойдет, если ваши регрессивные гены все-таки оказались способны к оплодотворению.

— Что-то можно предпринять, чтобы определить это? — Аолла с ужасом представила, как пятьдесят лет будет ждать окончания этого эксперимента. Она не отличалась слабонервностью, но это могло оказаться слишком даже для нее.

— Можно. Но нам придется проверить каждую клетку вашей кожи. И, кроме того, мы не знаем, что искать. Сначала нужно будет понять, что могло получиться при взаимодействии ваших регрессивных генов и наших.

— Может быть, мне лучше делать это на Земле? — спросила Аолла. Вардам она доверяла куда больше, чем дорнцам.

— Нельзя. После регрессии вообще непонятно, куда может переместиться эта клетка. Я еще раз приношу свои извинения. — Президент был искренне расстроен, что не смог сдержать своего обещания, данного Страннице.

* * *

Когда с Дорна поступил запрос с просьбой рассчитать вариант взаимодействия регрессивных генов Аоллы и дорнцев, Креил сразу заподозрил неладное. Он лично переговорил с ней и, только убедившись, что она здорова, проделал необходимый расчет. Дополнительно дорнцы запросили, какой болевой порог у Аоллы относительно их тела. Креил дал парадоксальный ответ: во время операции Аолле ничего не грозило, а вот тем дорнцам, которые ее оперировали, угрожала опасность болевого шока, если прорвутся ее воспоминания о прошлом. Болевой порог Аоллы в тысячи раз превосходил дорнский. Там, где дорнец умер бы от боли, она могла ничего не почувствовать. И та боль, которую Аолла могла почувствовать, вполне способна была убить врача.

* * *

В операционный было не менее десятка дорнцев. Аолла легла на натянутую для нее сеть с большими ячейками.

— Это длительная процедура? — уточнила она.

— Достаточно, — ответил один из врачей.

— А чем вы собираетесь ее проводить? — Аолла не понимала принципов их хирургии, но, не видя никаких инструментов, нисколько не испугалась.

— Лучше закройте глаза и ничего не бойтесь, — приказал врач.

Аолла не стала спорить. Она ощутила легкое мягкое прикосновение к коже, и по телу разлилось тепло. Ей было настолько приятно, что Аолла расслабилась и уснула, чем просто поразила дорнцев. Им было удивительно, что ее нисколько не смутило присутствие такого числа мужчин, которые прикасались к ее телу, определяя необходимую клетку. Несколько раз они переворачивали ее, и Аолла слегка выходила из забытья, но эти мягкие прикосновения почти тут же снова погружали ее в сон.

Она проснулась от того, что ее больше никто не трогал. Президент Дорн был один в помещении. Врачи уже улетели.

— Как себя чувствуете? — Он обеспокоенно прослушивал ее мозг.

— Очень

хорошо. — Аолла мысленно улыбнулась. — Я отлично выспалась. Ничего не нашли?

— Почему вы в этом были так уверены?

— Я знаю Уш-ш-ша двадцать лет и ни за что не поверю, что он мог причинить мне такой чудовищный вред, — пояснила Аолла.

— Он говорил об этом. Но мы ему не поверили. В таком деле нужно быть уверенными наверняка. Слишком большой риск.

— Я понимаю. — Она слегка качнула крыльями в знак согласия. — Поэтому и решила не спорить с вами. Теперь вы его выпустите?

— Конечно, нет. Это только несколько смягчает его вину, но никак не прощает того насилия, которое он учинил над вами. — Цвет крыльев Дорна означал возмущение.

— Я не собираюсь жаловаться на него. Откуда вы знаете, что мне это не понравилось? — На самом деле Аолла почти ничего не помнила, возможно, из-за слишком большой разницы восприятия.

— Это не имеет значения, он все равно будет наказан. О том, что он сделал, знает весь Дорн, и здесь нельзя ничего изменить.

— И какое ему вынесут наказание? — спросила Аолла. Она никогда не сталкивалась с правосудием системы Дорна.

— Приговор уже вынесли. Его приговорили к полугоду пребывания в тюрьме Дин.

Аолла подумала, что за изнасилование на Земле Уш-ш-ша подвергли бы коррекции психики, и неизвестно еще, что было лучше. Полгода заключения совсем не показались ей страшным наказанием. В конце концов, Уш-ш-ш, действительно, воспользовался ее незнанием.

— Президент, можно нескромный вопрос? — Аолла поглядела на него своими огромными, сейчас совсем зелеными, глазами.

— Какой?

— У вас это всегда происходит в Каньоне?

— Нет, обычно только первый раз. Там существует большой избыток энергии, и это облегчает процесс.

— Значит, каждый раз, когда вы переносите меня на себе?.. — Она ощутила страх, который ей с трудом удалось подавить.

— Это именно так, как вы думаете. — Президент не собирался больше ничего скрывать. — Но не нужно так бояться. Вы прожили с нами двадцать земных лет, и мужчины переносили вас на себе множество раз. Разве кто-нибудь из них пытался воспользоваться этим?

Аолла вынуждена была признать, что это так. Нельзя было по одному случаю судить обо всех дорнцах. И все-таки она решила, что впредь никогда не будет спать во время перелета на ком-нибудь из них. Отказаться совсем от услуг мужчин она не могла. Ее крылья слишком быстро уставали, и Аолла не могла перелетать на большие расстояния, а в этом часто возникала необходимость. На Дорне не было никаких видов транспорта, кроме космического.

* * *

Виэль ждала Аоллу у дома и потащила к себе в гости. Дома их ждал Ули-и-и. Он уже знал о приговоре и хотел вместе с Аоллой решить, что делать дальше.

— Хорошо, что такой мягкий приговор, — сказала Аолла. — Мне скоро разрешат свидание с ним?

— Он в тюрьме Дин, там не бывает свиданий. — Ули-и-и как-то странно посмотрел на нее.

— Почему? Он будет скучать по мне. Конечно, полгода не такой большой срок, но все-таки я бы хотела видеться с ним, пока его не освободят.

— Ты чего-то не понимаешь, Аолла, — вмешалась Виэль. — Полгода заключения в тюрьме Дин равноценны смертной казни на Земле, и его никогда не освободят, разве что похоронят.