Странник

Цормудян Сурен Сейранович

– Так был кто или нет? – отвлек его сталкер.

– Ну, был. Весь кипеж из-за него.

– А что за кипеж? – напрягся Сергей.

– Паша, хорэ болтать почем зря, – окликнул бойца один из его дружины. – Может, не положено. Пусть с комендантом обсуждает.

– Точно, мужик, – кивнул тот, что в очках. – Ты лучше с комендантом перетри это. Не уполномочены мы. Он там, у перехода на Добрынинскую. – Боец махнул рукой в глубину зала. – Коменданта знаешь? Новикова?

Сергей кивнул.

В конце зала, у трех эскалаторов, ведущих на Добрынинскую, станцию Ганзейского

кольца, стояла группа людей, а одна из устроенных в пилонах станции хижин была оцеплена вооруженными мужчинами. У Сергея нехорошо ёкнуло внутри.

– Никита! – окликнул он, узнав в группе людей Новикова.

Лысый человек с нездорово сощуренным левым глазом, смотрящим в одну точку, повернулся и единственным нормальным оком всмотрелся в приближающихся людей с внушительными рюкзаками за спинами.

– А, Маломальский! – Он наконец узнал сталкера и махнул ему. – По делу к нам? – спросил Новиков, подойдя и протягивая руку для приветствия.

Сергей пожал его сухую, широкую ладонь.

– Да вот, добычу в Полис тащу, – внимательно глядя лысому в его глаз, ответил Бум.

– Ясно. Есть что интересное почитать?

– Так пошли к тебе, посмотришь. А я бы бурды твоей глотнул с удовольствием, – улыбнулся Сергей, но Новиков отмахнулся:

– Слушай, не до того сейчас, если честно.

– А что стряслось? – сталкер напрягся.

– Погоди! – Комендант Серпуховской поднял указательный палец, завидев, как из оцепленной хижины вы шел человек в медицинском халате. – Борис Матвеич, ну что там?

Доктор с мрачным лицом неторопливо подошел к коменданту, вытирая руки видавшим виды платком, и с сомнением посмотрел на сталкера и его попутчика.

– Говори, – махнул на них рукой Новиков. – Это сталкеры с Тульской.

– Ах, вот оно как, – заинтересовался доктор. – С Тульской, значит. Вы знали убитую?

Сергей почувствовал, как перехватило дыхание и подкосились ноги.

– Что? – выдохнул он. – Вера?!

– Вера? – подхватил озабоченным голосом Странник.

– Ее звали Вера? – Доктор покачал головой.

– Вера Таборовская. Что случилось? Может, это не она? Что вообще произошло?

– Сергей, погоди, – перебил его Новиков. – Борис Матвеич, так что?

– Ну, насилия, как мы предполагали ранее, не было, – проворчал доктор. – То есть интим был, это сто процентов. Но похоже, что добровольно.

– Тогда зачем Кривошеев ее убил? – развел руками комендант.

– Да черт его знает, что на парня нашло. Убить, да еще так…

– Мать вашу! – прорычал Сергей, сбрасывая на пол свой рюкзак, и рванулся в хижину.

– Стой, куда! – окрикнул его комендант. У самого входа дорогу Маломальскому перегородил один из бойцов оцепления, но Бум оттолкнул его плечом. Боец вопросительно глянул на Никиту, и тот кивнул – пропусти, мол, может, что прояснится. В узком, неказистом жилище, где из всей утвари был лишь топчан да облезлая тумба с масляной лампой на ней, на полу, устланном собачьими шкурами, лежала мертвая Вера. Ее обнаженное тело было до шеи накрыто простыней, лицо – изуродовано и залито

кровью.

Сергей вздохнул и медленно опустился на топчан, отвернувшись к стене. Он знал Веру, знал, насколько несчастна эта женщина. И он всегда чувствовал вину перед ней за то, что когда-то случившаяся между ними близость лишь добавила горечи в судьбу медсестры.

А теперь она лежала мертвая, и уже невозможно было спросить у нее, что произошло с тем ребенком и с ней самой. Дело это оказалось не таким простым, как сталкер предполагал еще недавно. Сергей отчего-то совсем не допускал мысли, что с Верой может что-то стрястись. Тем более не думал он, что натолкнется тут на картину, совершенно идентичную той, что видел в госпитале на Тульской.

В жилище вошли доктор с Никитой, а за ними протиснулся Странник. Он склонился над женщиной, водя ладонями возле головы.

– Вера… Мозз… – тихо произнес Странник и, поднявшись на ноги, строго посмотрел на Новикова. – Кто?! – резко спросил он.

– Вы ее родственник? – спросил доктор.

– Стр. Кто? – не меняя тон, говорил юродивый.

– Мужики, он немного того. – Сергей покрутил растопыренной ладонью у виска. – Объясните, что случилось?

– Дело непонятное, – пожал плечами Новиков. – Пришла она, значит, из туннеля. Заплаканная, ничего не говорит. Скулит только да за голову держится. Ну, ее, конечно, на посту остановили. Старший сказал Кривошееву, бойцу с поста, чтоб тот отвел ее в наш медпункт. Вроде кровь у нее носом шла. Они-то подумали, что ее, может, муж отлупил, и она сбежала, куда глаза глядят, или что-то в этом роде. Ну, повел ее Кривошеев. Потом смена поста, а его все нет. Старший пошел к нему домой узнать, чего тот не явился на смену, но дома бойца тоже не оказалось. Заглянул в медпункт, а тут такое… Кинулись искать – нет нигде. Но вроде другой пост видел, как он ушел в туннель. Быстро так. В сторону Полянки. Мы, конечно, пустили вдогонку специальных людей, диггера и охотника. Но они пока не вернулись.

– Твою мать! – еле слышно выдохнул Маломальский, затем добавил громче: – Второй случай. Борис Матвеич, ты уверен, что это раны, а не… не что-то другое?

– Что ты имеешь в виду?

– Сергей, в чем дело? – нахмурился Новиков. – Ты что-то знаешь?

– Да у нас на Тульской та же история. Пришел ребенок. Плакал и не говорил. Вера его приютила. Потом Вера почему-то ушла со станции, а ребенка у нее в комнате мертвым нашли. И наш Айболит сказал, что травмы у него – изнутри. Будто какая-то опухоль в голове взорвалась.

Новиков и Матвеич переглянулись.

– Я за помощником и инструментами, – сказал доктор и вышел из хижины.

– Никита, будь другом, отправь гонца на Тульскую. Пусть там доложит по Вере и подробности о нашей истории узнает. А нам спешить надо, – сказал Маломальский.

– Куда?

– В сторону Полянки, ясное дело. Скажи только, как этот Кривошеев выглядит?

– Да как выглядит? – Новиков задумчиво потер голову. – Ну, низкий. Худой, ясное дело. Шатен, плешь на макушке, нос перебитый. Ты что же, хочешь сказать, что он не убивал?