«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв; Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»

Рыбаков Артем Олегович

— Вам подробно изложить или сразу перейти к выводам? — Несмотря на существенное превосходство в физическом плане и грубую агрессивность поведения своего визави, широко известную в определенных кругах, Генрих чувствовал, что это — встреча равных. «Буйвол» общался подчеркнуто нейтрально, без присущих ему в обычной жизни напора и хамства.

— Подробно. — Откинувшись в кресле, хозяин помассировал шею.

«Какая непосредственность! А мне, пожалуй, что и нравится! — мелькнула у Мюллера мысль. — Да, он прост, даже, скорее, груб… Но никакого салонного жеманства. Никакой кичливости».

— Не знаю,

известно ли вам, господин секретарь, но русские очень активно используют для борьбы в тылах нашей армии специальные отряды, состоящие по большей части из фанатичных коммунистов. Некоторое время назад, если быть точным, то чуть больше месяца, подобные формирования провели несколько довольно удачных диверсий как раз в районе бывшей столицы Вайсрутении.

— Я слышал кое-что про эти сложности наших доблестных генералов, — хмыкнул хозяин. — Но какое отношение русские банды имеют к… нашей истории? — Пауза была практически незаметна, но не для полицейского квалификации Мюллера. — Я имею виду, что официальная версия…

— В том-то и дело, господин секретарь, — перебил его Генрих. — У меня имеется не меньше десятка улик, доказывающих, что нападавшие были немцами.

— Генерал, — хозяин впервые за весь вечер так обратился к шефу гестапо, — это могли быть и коммунисты, сбежавшие к Сталину.

— Безусловно, мы подобную возможность рассматривали, господин секретарь. Но при ближайшем рассмотрении она развалилась.

— И почему же?

— Даже если это были сторонники Тельмана, у них просто не было возможности такподготовиться к визиту. Расследование показало, что даже ближайшие помощники потерпевшего узнали о поездке за девять дней. Следовательно…

— Следовательно, — подхватил хозяин, — преступники должны были начать подготовку чуть ли не в тот же день! А у живущих в Москве предателей это бы точно не получилось!

— Совершенно верно! А еще у тельмановцев никак не могли оказаться служебные жетоны СД.

— И этому есть подтверждение? — Теперь хозяин стал похож не на буйвола — нет, перед Генрихом сидел готовый к атаке кабан. Полицейскому внезапно захотелось потрогать спину собеседника — проверить, не топорщится ли ткань партийного мундира от вставшей дыбом щетины.

Впрочем, сравнение происходящего заговором двух бета против одного альфа-самца в данном случае подходило не очень. Скорее, два субъекта, стоящие на одной ступени иерархии, замыслили наказать коллегу, хитростью заманившего в свое логово слишком много самочек.

— Ничего бесспорного или такого, с чем умелый адвокат не устроил бы балаган…

— К черту адвокатов! Максимум, на что может рассчитывать виновный, — это партийный суд. И это в том случае, если парни в черных рубашках не получат намек, кто кончил их вожака. Итак, я слушаю!

— У меня есть свидетель, заставший на месте преступления людей, проводивших саперные работы буквально за несколько дней до нападения. Поскольку он сам военный инженер, то сделал им замечание о том, что работы ведутся неправильно и при таком ремонте дорога быстро придет в негодность. На что ему был продемонстрирован служебный жетон СД и дано приказание исчезнуть с глаз долой и не мешать секретной операции.

На лице хозяина появилась хищная улыбка:

—

За сколько дней до покушения это произошло?

— За пять. И что интересно, работы проводились силами русских военнопленных, а за десять дней до того неподалеку был разгромлен временный лагерь, где содержалось несколько сотен русских. Причем, что опять же очень интересно, господин секретарь, лагерь был разгромлен людьми в форме с опознавательными знаками СД! — Мюллер позволил себе улыбнуться. — Весь немецкий персонал они ликвидировали, а русских вывезли в неизвестном направлении, но нам посчастливилось отыскать свидетеля.

— Судя по вашей оговорке, он русский?

— Совершенно верно.

— А вам не приходило в голову, что под людей Скрипача или Олендорфа мог сыграть кто-нибудь другой? У Маленького Грека, к примеру, неплохая команда…

— Они все чистоплюи! — презрительно ответил Генрих. — Максимум на ближайшей пьянке в узком кругу «Их саксонская светлость» отпустит пару несмешных шуток по поводу смерти рейхсфюрера.

— «Саксонская светлость» — это кто?

— Так прозвали правую руку Грека — оберста Остера. Чванливый всезнайка, молящийся на образ «офицера и джентльмена», — просветил Мюллер собеседника. — Пес-пустобрех.

— То есть вы считаете, что на резкие действия они не способны?

— Иезуитства у Грека на такую хитрую игру хватит, тем более что он со Скрипачом на ножах, хоть и раскланиваются вежливо, но вот смелости ни на грош. Впрочем, мы можем и их сыграть, вам не кажется, господин секретарь? И как дополнительное замечание: насколько я знаю команду Грека, они скорее бы использовали армейских саперов для подготовительных работ, а не пленных.

— Я подумаю, — задумчиво буркнул Борман. — А пока перечислите другие улики, группенфюрер.

— Я вообще-то бригадефюрер, господин секретарь.

— Мне кажется, что моего влияния хватит, чтобы исправить эту оплошность. К тому же в Высшем штабе СС открылось немало вакансий. Полагаю, что ходатайства Ламмерса [144] будет достаточно…

— Остальные улики по большей части косвенные, — восприняв «подарок» как должное, сказал Мюллер. — Например, насколько мне удалось выяснить, первоначальный маршрут должен был проходить по другому шоссе, но местные органы Службы Безопасности отправили несколько сообщений о том, что данный район небезопасен, поскольку в наличии имеются многочисленные группы солдат противника, выходящих из окружения.

144

Ганс Генрих Ламмерс (нем.Hans Heinrich Lammers; 27 мая 1879 г., Люблинец, Верхняя Силезия — 4 января 1962 г., Дюссельдорф), государственный деятель нацистской Германии, начальник Имперской канцелярии в ранге имперского статс-секретаря (30 января 1933 г. — 26 ноября 1937 г.), рейхсминистр без портфеля и шеф Имперской канцелярии (26 ноября 1937 г. — 1944 г.), постоянный член и заместитель председателя Совета по обороне Рейха (с 30 ноября 1939 г.), обергруппенфюрер СС (с 20 апреля 1940 г.), член Академии германского права и руководитель Имперского союза германских академиков административного права.