Странники терпенья

Алеников Владимир Михайлович

Больше он ничего не сказал. Беспалов бросил взгляд на Сильвию. Итальянка ещё шире улыбнулась своим большим красивым ртом. Чем-то напомнила в этот момент великую Софи Лорен.

– Che meraviglia! Signor Berg, ma ha in qualche modo a che fare con il suo nuovo lavoro?

– Какая прелесть! – бесстрастно начала переводить переводчица. При этом пару раз кивнула головой, как будто ей тоже хотелось поклевать зёрнышки. – Господин Берг, это как-то связано с вашими новыми работами?

Андрей покачал головой.

Basta!

Он

неожиданно сгрёб цыплят со стола, сунул их в карман и встал.

– Простите меня, – сказал он. Потом посмотрел на итальянку: – Scusi, Silvia!

После чего повернулся и вышел из комнаты.

Беспалов, пытаясь улыбаться, широко развёл руками. Вот какие они непредсказуемые, наши замечательные творцы, но мы их любим, несмотря ни на какие их капризы, означал этот красноречивый жест.

9

Сгущались сумерки. Загорались фонари, медленно набирая огненную жёлтую силу.

Андрей сидел за рулём припаркованной у тротуара машины, задумчиво смотрел куда-то вдаль. На заднем сидении валялись брошенные парик, усы, палка. Скомканный плащ-пыльник.

Неужели они правы?

Он вздохнул, вставил ключ в зажигание, завёл мотор.

Напиться, что ли?…

«Мерседес» отозвался плавным журчащим звуком. Андрей тронул машину с места и ловко слился с несущимся мимо потоком.

Четверг

1

Андрей проснулся, мотнул головой, отбрасывая от себя тяжёлый сон, и тут же мучительно застонал, зажмуриваясь. Голова после вчерашнего болела отчаянно. Первые пять рюмок бурбона в баре «Три семёрки» он ещё помнил, но дальше всё погружалось в какой-то мерзкий тёмный туман.

Как только до дома добрался, интересно…

Впрочем, чего удивляться, его старый друг, кинооператор Рогожин, пил беспробудно даже во время съёмок. Пока я стою, я снимаю! – утверждал он. И таки снимал. Классно снимал.

Ну и где теперь Рогожин?

Нет его больше. Допился. Андрей снова осторожно открыл глаза, медленно повернул голову, посмотрел на часы.

Ужас!

Он проспал всё на свете. Сегодня же работа! Он же специально договаривался…

Не нужно было ходить на эту чёртову выставку!

Кто это сказал, что читать или слушать о себе критику – всё равно что подглядывать в замочную скважину? Раневская, что ли? Похоже на неё.

А может, Пушкин?

Но он-то всяко не Пушкин. Он – Берг.

И он слушает.

Андрей

заставил себя встать, доплёлся до ванной и мужественно ринулся под холодный душ.

Так тебе и надо, алконавт!

Спустя ещё четверть часа он, уже побритый и одетый, выскочил из дома с полной миской еды для Чарли. Тот уже нетерпеливо крутился у двери. Ждал его.

– Придётся тебе, старина, завтракать в одиночку! – извиняющимся тоном объявил Андрей. – Я проспал, опаздываю. Увидимся позже, хорошо? Не скучай!

Он поставил еду в кормушку, долил воды во вторую миску, на секунду заскочил в дом, схватил кейс, включил охранную систему и снова выбежал во двор. На ходу потрепал по загривку незамедлительно приступившего к завтраку Чарли и скрылся в гараже.

2

Всё сегодня складывалось удачно, если не считать опоздания. Добрался он очень быстро. Ловко объехав ставшие уже привычными столичные пробки, Андрей вырулил на Долгоруковскую и припарковался у Центра имени Мейерхольда, даже место не понадобилось искать, нашлось почти у самого входа.

В вестибюле висел большой плакат:

С 15 ПО 23 МАЯ. МАСТЕР-КЛАСС ВЫДАЮЩЕГОСЯ ФРАНЦУЗСКОГО МИМА ЛЕОНА ЛУНО.

Андрей пролетел мимо, поднялся на лифте на пятый этаж, побежал через пустое тёмное фойе к входу в зал. Но тут, загораживая собой дверь, появилась молодая светловолосая женщина с короткой причёской и строгим лицом. На груди красовался значок: две маски – Комедии и Трагедии. Женщина резко приложила палец к губам, призывая Андрея умерить прыть. Он подчинился, вздохнул, изобразил на лице харизматическую улыбку.

– Куда это вы так разогнались? – игнорируя его старания, сухо поинтересовалась женщина.

Пожалуй, маска Трагедии подходила ей больше. С Комедией у неё явно проблемы. К тому же и острый носик, и уголки поджатых губ были опущены слегка вниз. Ещё чуть-чуть, и прямо вся мировая скорбь проявится.

– Я на мастер-класс, – любезно пояснил Андрей, включая обаяние на максимум. – Я – Андрей Берг, фотограф.

Ни его имя, ни улыбка не произвели, однако же, должного впечатления на мисс Трагедию.

– Маэстро не даёт никаких интервью, – всё тем же недовольным тоном отреагировала она. – И он категорически не разрешает никаких фотографий во время мастер-класса.

Андрей стёр улыбку, заговорил деловито, с нажимом:

– Вы, видимо, не поняли. Я – не журналист. Я – художник-фотограф. С господином Луно через его ассистентку была специальная до говорённость о сегодняшней съёмке. С ним договаривался журнал «Эгоист-generation», и он согласился сделать исключение из своих обычных правил. За что я ему крайне призна телен, – чуть поклонившись и смягчая тон, закончил он. – Для меня это большая честь.