Странные игры
Шрифт:
– Они всегда случаются как-то вдруг. Внезапно мир наполняется статикой, все меркнет… а потом я словно просыпаюсь.
– Что-то вроде эпилепсии?
– Да, отчасти. Когда все позади, я чувствую себя не хуже, чем перед приступом, просто в памяти остается пробел длиной в несколько минут. Поначалу мне казалось, что это скорее положительное явление, что таким образом мое шестое чувство развивается и крепнет, подстегнутое опытом работы с доктором Макалистер. Она ведь, знаете ли, провела на мне множество тестов, с применением сильных медикаментов, и я думала,
– Она и со мной это пробовала. Противно вспомнить, как я себя при этом чувствовала!
– Да, пожалуй, это было неприятно. Но я говорила себе, что это неизбежное зло, что надо просто потерпеть, иначе так и останешься на одном и том же уровне. Но потом приступы случились во время двух опытов подряд, и Макалистер струсила.
– А как это было?
– В первый раз не так уж страшно… по крайней мере, у меня не осталось никаких жутких воспоминаний. Приступ был очень короткий – я замахала руками, что-то сбила с лабораторного стола и отключилась. Второй раз было хуже. Макалистер рассказывала, что я несколько секунд билась в конвульсиях, свалила и разбила лампу и что-то еще, не помню. Ей пришлось вызвать санитаров, чтобы меня унять. Думаю, она по-настоящему испугалась.
– Так ей и надо!
– Она решила, что это начало безумия, что я становлюсь опасной. Знаете, я ведь заглянула в свою историю болезни. Там сказано, что я недостаточно сильна, чтобы управлять своим шестым чувством, и что со временем оно доведет меня до полного сумасшествия.
– А зачем вы явились в Уисперинг-Спрингз?
– Следом за вами, Зоя. Разве это не ясно? Когда вы исчезли из Кендл-Лейк-Мэнор, я поняла, что вы много сильнее меня. Я вам завидовала. Ночами лежала без сна, размышляя над тем, где вы теперь и чем занимаетесь. Потом прошел слух, что вы погибли во время побега, но, само собой, я не поверила. Только не вы! Такая, как вы, может одурачить целый мир. Я знала, что с вами все в полном порядке, и я была рада, так рада за вас! Вот только мысль о том, что вы сильны, а я слаба…
– Вы тоже по-своему сильны, Робин, – примирительно сказала Зоя. – Если бы не это, вам бы не выжить в Кендл-Лейк-Мэнор.
– Выжить! – хмыкнула Робин. – Что в этом толку, если мучают припадки? С каждым разом они все сильнее. Я рада, что выбралась на свободу, но не знаю, как теперь быть. Между прочим, это благодаря вам и Итану Труэксу.
– И скандалу в лечебнице?
– Я была такой неприметной, что, когда поднялась суматоха, просто вышла за ворота. Никому в голову не пришло меня задержать.
– И вы пустились на поиски меня?
– Разумеется. Чтобы путем наблюдения учиться у вас контролировать свое шестое чувство, не дать ему подточить разум.
– Но чего ради вся эта скрытность? – удивилась Зоя. – Почему было просто не прийти ко мне и не попросить о помощи?
– Из-за приступов, – просто сказала Робин. – Случись один в вашем присутствии, вы бы решили, что я сумасшедшая, что от меня надо держаться подальше, чтобы не подцепить эту заразу.
– А что вы делали в библиотеке
– В библиотеке вы творите, а Аркадия – ваша ближайшая подруга. Знаете, у меня никогда не было подруг, настоящих подруг, и я надеялась понять, прочувствовать, каково это – быть близкой с другим человеком настолько, чтобы доверять ему во всем. Ну и, конечно, хотелось прикоснуться к вашему творчеству.
– Значит, никакого телевизионного мастера и в самом деле не было… – задумчиво произнесла Зоя. – Вы не могли его толково описать как раз потому, что некого было описывать. А ключ вам был нужен, чтобы проникнуть в квартиру и погрузиться в энергию, что после меня осталась. Это так?
– Еще я хотела знать, как выглядит место, где живут двое, мужчина и женщина. – Робин прикусила губу. – У меня и мужчины не было никогда. Как его завести, если знаешь о себе такое? Вот я и хотела прикоснуться к вашей взаимной любви…
Зоя перевела взгляд на тумбочку.
– Зачем вам фотография и кружка?
– Они принадлежат вам. Я смотрела на них, смотрела подолгу и таким образом училась удерживать внимание, не позволять ему блуждать. Вы ведь не в претензии? Я не брала ничего ценного, честное слово! Это не кража, это… это заимствование. Даже странно, что вы вообще их хватились.
– Вы разбили вазу в библиотеке и сломали ручку у Аркадии.
– Не нарочно! – Пистолет снова заходил ходуном. – Это потому, что во время приступа я обычно теряю равновесие, а, падая, инстинктивно размахиваю руками, пытаясь его сохранить… то есть я думаю, что так оно происходит.
Упоминание о припадках явно беспокоило Робин. Зоя со страхом смотрела на ее трясущуюся руку. Надо было как-то успокоить несчастную.
– Ради Бога, не волнуйтесь! Конечно, я не в претензии. Я все понимаю…
– Нет, вы не понимаете! Не можете понять! – Внезапно в Робин произошла разительная перемена, и она превратилась в воплощенное спокойствие. – Вы такая сильная, Зоя. В вашем случае и речи не идет ни о каких приступах. Откуда вам знать, что они собой представляют?
– Я не могу их испытывать, но могу ощущать их последствия, прямо здесь, в этой комнате. Более того, я знаю о них еще со времени Кендл-Лейк-Мэнор. Я не знала и не замечала вас, но ощущала ваше присутствие.
– Я была глупа, когда решила у вас учиться, – сказала Робин, не слушая. – Как можно научиться тому, что не заложено? Никогда мне не быть такой, как вы.
– Хотите меня застрелить? Думаете, это поставит точку на приступах?
– Н-нет… конечно, нет, – ответила она, озадаченная вопросом.
– Тогда какой в этом смысл? Бросьте пистолет и давайте поговорим, как нормальные люди.
– Поздно. Что бы вы ни сказали, это не изменит положения дел. Вы совершили ошибку, Зоя, явившись сюда сегодня. Я хотела покончить со всем этим и уже держала пистолет у виска, когда вы полезли в окно. Если бы не это, я уже знала бы мир и покой.
– Вот как! – Зоя, наконец, поняла. – Нет, Робин, это не выход! Послушайте, ведь можно…