Странные люди (сборник)
Шрифт:
Умывает она меня водичкой холодной и говорит:
– Ты что, дурачок, себя не бережешь!
Просыпаюсь я и понимаю, что лежу на траве, голова на чьих-то коленях, а голос женский, не мамин, мне не снится, а наяву ручейком переливается. Поднял глаза, зацепился взглядом за неплохую «троечку» и увидел огненно-рыжее чудо.
Оказалось, что чудо зовут Юлей, что она – студентка и ехала на каникулы к тетке в Мячково. Автобус сломался, она стояла и «голосовала», как вдруг увидела «Вольво», который загнал мою «десятку» на
Потом мы болтали и ели бутерброды, предусмотрительно приготовленные в дорогу моей мамой. Запивали их чаем из термоса.
Свежий воздух, приятное общество и молодость победили головную боль. Я уверенно сел за руль, предложив Юле услуги по доставке в Мячково. Она согласилась (я еще обратил внимание, как внимательно-оценивающе она на меня посмотрела), забросила на заднее сиденье небольшую дорожную сумку (я еще подумал, что-то уж больно налегке путешествует девушка), сама уселась на переднее сиденье, отрегулировав его в соответствии со своими параметрами, и мы поехали.
Кстати о параметрах. Про «троечку» я уже говорил, прибавьте к этому длинные ноги с уже упомянутыми изящными ступнями и тонкими лодыжками, буйную, огненно-рыжую шевелюру, голубые глаза, пухлые (я еще подумал, не силикон ли качнула) губы и открытый пупок с пирсингом.
У меня, конечно, имелся неплохой сексуальный опыт, да и Ленка моя всегда зависть у друзей вызывала, но тут такая мощная сексуальная энергетика, что хоть останавливайся.
Едем мы, болтаем о том о сем, а она все улыбается белозубо и хитренько так на меня поглядывает. Подъехали к Мячково, она мне и говорит:
– День (это сокращенно от Денис, меня так все друзья называют), а можно я с тобой в Москву прокачусь, у тетки-то нагощусь еще?
– Без проблем! – говорю я ей, а у самого дрожь по телу и в жар бросило.
Надо ли говорить, что до столицы я долетел на одном дыхании, рассказывая разные истории и анекдоты, чтобы произвести впечатление на девушку легкостью и непринужденностью общения.
В Москве я отдал сверток (улыбнулся, поблагодарил – все как учили) и поспешил вырваться из города, который с легкостью задушит в своих объятьях любого провинциала.
В общем, все бы хорошо, да только понял я вдруг, что домой мне совсем не хочется. Даже к Ленке. Тут еще Юля касается своими горячими губами моего уха и шепчет:
– День, давай у мотеля остановимся, отдохнем немного.
Снова снится мне сон, как паркуюсь я у мотеля, похожего на старинный замок, как поднимаемся мы на второй этаж, как лежу я после душа на прохладных простынях и не верю, что сейчас перестанет шуметь вода и выйдет ко мне моя прекрасная попутчица.
И забыл я про Ленкин день рождения, про то, что надо зарядить сотовый и что моя мамочка может не пережить мое непонятное отсутствие в течение двух дней, которые, как и ночи, перестали существовать.
Нам приносили еду, шампанское, бесконечно шумел душ – блаженство было безграничным…
В
– День, – сказала она с улыбкой (я еще тогда подумал, что улыбка какая-то вымученная), – ты собирайся, а я пока схожу, деньги за номер и еду отдам.
Тут я понял, что уже понедельник, что есть еще другая жизнь, что мне надо на работу, а Юле – к тетке…
Я отдал ей бумажник и пошел в душ.
Вы, наверное, уже догадались, что, когда я спустился вниз, там не было никакой Юленьки.
На стойке бара лежал пустой бумажник, в котором остались, слава Богу, мои права, а хозяин мотеля, увидев выражение моего лица, плеснул в стакан водки и рассказал про «плечевых».
Не помню, сколько прошло времени, пока я немного пришел в себя и понял, что домой все-таки ехать надо.
Когда я подошел к машине, то увидел под дворником листок бумаги, на котором мелким, красивым почерком было написано: «Ты не поверишь, но со мной такое впервые! Я бегу от себя, потому что недостойна тебя! Если можешь, прости».
Начал я тогда смеяться. Над собой и своими чувствами. Над «плечевыми» и «лохами». Над Ленкой и коммерческим директором. Над страной нашей и жизнью, уму не постижимой. Просмеялся, попил водички и домой поехал.
Дома успокоил маму (она всегда примет и простит), послал к черту Ленку, коммерческого директора и пил неделю.
Ленка насмерть обиделась, а шеф понял и простил (кстати, мировой мужик).
Через неделю я опять поехал в Москву. Со свертком.
Шел дождь, торопиться мне было некуда. Когда я подъезжал к Мячково, то не поверил своим глазам. На обочине, под дождем, стояла Юля и голосовала. Я остановился. Спокойно так вышел и тихо так сказал…
Она стояла, молча плакала и сутулилась от моих слов.
Боже, как легко и хорошо мне стало! Я с улыбкой сел в машину, повернул ключ зажигания, плавно выжал сцепление, не торопясь включил первую, аккуратно дал газку и мягко тронулся. С наслаждением смотрел я в зеркало заднего вида на становящуюся маленькой сгорбленную фигурку потускневшей красотки и указатель «Мячково», перечеркнутый наклонной красной полосой.
Через минуту я остановился и включил заднюю скорость…
Еще через две минуты я смотрел в зеркало заднего вида, как Юля (с тем самым взглядом раненой лани) сидела на заднем сиденье и капли дождя, стекавшие с ее (видимо, натурального цвета) волос, смешивались со слезами.
Я смотрел и думал о том, что Дорога, которая выбрала нас, знает больше нас, она мудрее и обязательно приведет к нашей мечте.
Наша любовь