Странные люди
Шрифт:
– Какой рисунок?
– Свой. Со змеей в короне. Там с ним тоже не все просто, - угрюмо-непроницаемое лицо новичка на пару секунд исказилось болезненной гримасой.
– Или у меня просто уже крыша едет…
– Давай прикинем, что у нас у всех крыша давно поехала! – замахал на него рукой Пакость, поднимаясь со ступенек. Сигарета улетела на плитки и была потушена носком кроссовка.
– Что с рисунком-то не так?
– Он тоже звуки издает, - тоном, выражающим скорбь об упокоенном здравом рассудке, ответил Кит.
– Наверное. Шипит тихо.
– Нам только оживших
Пакость видел рисунки Лиса, хотя толком не приглядывался, что на них изображено – что-то странное, но яркое. Он знал обратную сторону его творчества – кучу сломанных и затупленных карандашей, которые нередко терпеливо точил, сидя в одной из самых уютных спален корпуса и слушая нетерпеливое сопение художника.
Странноватый на всю голову мальчишка, которого они сегодня своими благими намереньями довели до слез, уже выглядел здесь не гостем, а коренным жителем. Лис идеально вписывался в жутковатое местечко со своими художествами и привычкой разговаривать с предметами. Еще миг назад казавшийся ему безобидным чудиком, рыжий неожиданно превратился в его глазах в темную лошадку. Пакость ничего о нем не знал. Никто не знал. Они вместе с Немо и Спящей дошли до того, что Лис, скорее всего, приютский, а в прошлом, может и уличный. Сам Лис ничего толком не говорил об этом. Когда Пакость приехал сюда – Лис тут уже был. Такой же рыжий, веселый и дружелюбный. А еще – Лис не боялся.
«А если он тут был всегда? Тьфу, бред несу… Что-то меня конкретно заносит уже».
– А если он и того нарисовал, - Кит кивнул в сторону туалета на первом этаже, частично перехватив мысли Пакости.
– Он же был там?
– Кто? Лис? Нет, это точно не он… - Пакость вспомнил собственную встречу с Тук-тук-туком и то, как рыжий художник помогал ему отвлечься, и пристыдил себя. Нашел, кого делать крайним – считай, ребенка.
– Рисунок не новый и Лис так не рисует. У него все яркое, куча цветов. Да и там надпись рядом, а я что-то сомневаюсь, что наш Лисеныш умеет так аккуратно буквы выводить.
Кит пожал широкими плечами, не настаивая на этой версии. Обвинение в адрес Лиса вполне могло стать новым поводом для ссоры, если бы Пакость сам не рассуждал так же. Скула все ныла, и скорее всего уже меняла цвет на фиолетовый.
При всей задиристости, драться Пакости приходилось нечасто, хотя дело он это любил. Отличный способ сбросить злость с не такими уж серьезными последствиями для противника, как могут быть, если он сглазит. Наметанный глаз замечал скованность в движениях Кита, и он мысленно упивался тем, что тому тоже досталось. Жаль только, что Лиса испугали, да и Спящая взбесилась…
Порыв изменившего направление ветра хлопнул входной дверью так, что по холлу прокатилось эхо. Где-то снаружи звякнуло, умирая, старое стекло. Звук и снова тишина. Некогда солнечный, хоть и запущенный «Ец» превратился в гладкий заросший тиной пруд. Кинешь камень, круги пойдут, и снова поверхность зеркальная. Правда, в глубинах этой глади такое водилось…
– Раз уж мы сегодня откровенно разговариваем, то у меня к тебе еще вопрос будет, - ни с того ни с сего напряженно выдал
По его тону Пакость понял, что пока он сам предавался размышлениям, новичок тоже думал о чем-то своем. И мысли эти были не простые.
– Ну? – отозвался он, уже привыкший, что из Кита надо слова выдавливать.
– Вопрос странный. Предупреждаю.
– Да не тяни уже! Нашел, кого странностями пугать.
Кит поднял на него тяжелый внимательный взгляд. Он заметно нервничал, и оттого видок у него был откровенно безумный.
«И это тот, кто орал, что он нормальный…»
– Кто похоронен возле березы за серой оградой? – хриплый голос озвучивал слова почти монотонно.
– Дед, - растерянно ответил Пакость, и тут же одернул себя, понимая, что проговорился.
Незаживающая рана потери заныла так, что он забыл о скуле. Паломничества туда, на новое кладбище, на другой конец города, он совершал в одиночку, в любую погоду и любое время суток, когда становилось паршиво до такой степени, что сил терпеть больше не было. Пакость никому не говорил о своих походах на могилу деда. Хотя его никто и не спрашивал.
– Откуда?!
– Я предупреждал, что вопрос будет странным, - поморщился Кит, сползая с перил.
– Не бесись. Я за тобой не следил. Не мог, это ж было до «Еца», да? Просто увидел…
– Увидел???
– Не наяву, - он снова поморщился, вцепляясь в свой секрет и не желая его раскрывать. Пакость упрямо таращился, не давая ему возможности увильнуть от ответа.
– Во сне.
– Когда???
– Не знаю. Я просто потом вспоминаю, что мне снилось. Сегодня вот это вспомнил… Все, не будем об этом… - Кит помотал головой и отступил на грязные ступеньки.
– Не люблю я эту тему.
Еще не усвоивший информацию Пакость двинулся за ним следом и угрожающе навис, очень удобно заняв ступеньку выше. Правда, ему это и не требовалось.
– Погоди! Погоди! Ты вроде как провидец наоборот у нас? Картины из прошлого видишь?
– Из будущего. Раньше было из будущего.
У новичка был такой вид, словно он бросится наутек. Такой же вид был у Немо в самые первые их дни в «Еце», после того как она рассказывала слишком много о том, что ловит от других людей. Как говорила Немо, она после этого чувствовала себя ракушкой, из которой вытрясли моллюска, и теперь внутри гудящая пустота. Книжный Червь еще при этом добавляла что-то про «ничего никому не рассказывайте», ссылаясь при этом на некоего Холдена, но у нее – свои завороты.
А по сути – они просто не привыкли все откровенничать на эту тему. Пока не привыкли.
– Я вот о чем подумал, - как можно миролюбивей обратился к Киту Пакость, больше не делая попыток его догнать.
– Ты можешь же увидеть, кто сделал тот чертов рисунок и кто и зачем оставил надписи на кроватях?
– Я по заказу не могу, - мрачно процедил новичок, взглядом все же ища пути к отступлению.
– Ну попробовать же можно?
– Попробовать - можно.
– Вот и хорошо, - Пакость очень надеялся, что его улыбка будет выглядеть дружелюбно.
– Все, тема закрыта.