Странные люди
Шрифт:
– Я тоже ухожу уже, - отозвалась Спящая, непонятно к кому обращаясь, и стряхнула в тарелку крошки со стола.
– У себя буду. Как обычно.
Она тоже поднялась, неспешно расправляя платье и шаль. Все разбегались так, словно у каждого были какие-то важные дела. Снова ощутивший себя человеком-невидимкой Кит встал, желая уже наконец-то определиться с местом ночевки, но теплая худая рука схватила его за колено под столом и несильно удержала. В желтых глазах Лиса было то же самое напряжение и та же тревога, что он видел у Немо.
Нагруженный грязной кастрюлей с тарелками Пакость и следовавшая
Спящая, которая стоя на одной ноге, возяась с совершенно целой застежкой босоножки, тут же выпрямилась и торопливо закрыла за ними дверь.
– Было, Лис? Было? – напряженно спросила она.
– Я так и не научилась это замечать, но у Немо такое лицо сделалось…
Быстро подойдя к так и сидящему на своем стуле Киту, она низко склонилась к нему, внимательно изучая его лицо. Иллюзии по поводу ее адекватности таяли, как мороженое в знойный полдень. От усилившегося запаха яблочных семечек у него закружилась голова. Ее лицо было настолько близко, что он мог различить каждую ее ресничку и бледные-бледные веснушки на носу и щеках.
– Ты чего?
– растерялся он.
– Что было?
Рядом засопел Лис, неожиданно серьезный и неулыбчивый. Прищурившись, он придвинулся к Киту, разглядывая его не менее придирчиво, и тяжело вздохнул.
– Есть немножко.
– Большие? – уточнила Спящая таким тоном, словно Лис увидел у Кита следы неизлечимой болезни.
– Маленькие. Вот такие, - Лис сложил пальцы в колечко размером с десятикопеечную монетку.
– Целых три.
– Считай, повезло, - девушка вернулась на свое место и опустилась на стул, вытянув длинные ноги. Лис так и остался стоять, сочувственно поглядывая на Кита.
– А теперь, может, объясните, что это было? – раздраженно поинтересовался тот, у которого сегодня была явная передозировка чужих странностей. Знакомства с Немо и Лисом хватило выше головы.
– Ну? Я жду!
– На тебе темные пятнышки, - терпеливо «объяснил» рыжий, тыкнув веснушчатым пальцем куда-то в лоб Киту.
– Как плесень на хлебе. Это Пакость нечаянно натворил.
– Плесень?
– убито повторил новичок.
– Да. Три темных кружочка.
– Он тебя сглазил, - сжалилась над нервной системой новоприбывшего Спящая.
– Не сильно, не волнуйся. Ты, наверное, еще не все знаешь. Это и есть способность Пакость. Когда он злится, он может нечаянно сделать что-то подобное. Насколько я знаю, последствия бывают и более серьезные.
Тяжелый вздох вырвался у Кита невольно. Повезло – ничего не скажешь. У самого мерзкого типа из всей компании оказалась странность, которую тот реально может использовать против него. А чем он ему ответит? Пересказом того, что может случиться завтра? И то, если вспомнит…
– Ну и что теперь?
– мрачно спросил он.
– Будь осторожен, - улыбнулась ободряюще Спящая.
– Под ноги смотри и не рискуй, пока не рассосется. А Лис проследит и скажет, когда будет можно расслабиться.
– Лис будет тебя охранять! – радостно встрепенулся рыжий.
Кит смог только выдавить в ответ кислую улыбку.
Глава 7
Западный
Говоря откровенно, «…ец» был местом не менее странным, чем его обитатели. Заброшенный лагерь нередко вел себя, как настоящее живое существо, существо древнее и мудрое, со своими причудами, но при этом весьма доброжелательное. Такая характеристика прозвучала бы смешно и глупо, озвучь они ее за пределами лагеря, но здесь странности заведомо воспринимались как норма. Странные люди в странном месте.
Одной из главных особенностей лагеря «…ец» (они так и не смогли понять, как он называется на самом деле), было то, что куда бы ты не шел и какую бы дорогу не выбрал, ты всегда приходил туда, куда тебе было нужно.
Пакость сам убедился в этом, когда в один из первых дней пребывания здесь блуждал по лагерю в одиночестве, ища место, где можно потеряться для всех. Он прошел лагерь насквозь, от центрального входа, через клумбы, площадки, аллейки и заросли, и отыскал петляющую между сосен тропинку, уводящую куда-то в глубину леса. Там одуряюще пахло смолой, под ногами хрустели шишки, а сосны прижимались к нему теплыми боками, когда он проходил мимо них. Тогда Пакость думал, что вышел за территорию, но оказалось – ошибался. Тропинка вывела его на местный стадион, если такое звучное слово можно применить к овальной залысине на теле душистого соснового леса, которую он из себя представлял. По обе стороны – руины футбольных ворот, по бокам – останки скамеек.
Тут дышалось легко. Над головой было чистое, не закрытое ни ветвями деревьев, ни проводами, ни крышами домов, широко распахнувшее крылья небо, а окольцовывающая стадион крепостная стена сосен надежно ограждала его от целого мира. Кусочек другого измерения, беседка для нуждающихся в одиночестве.
Пакость несколько часов провалялся там прямо на траве, подобно Лису, глядя в это бездонное небо и чувствуя, как раздражение уходит прочь.
С тех пор местный стадион именоваться у них Беседкой. Туда приходили, чтобы поговорить с глазу на глаз. С кем-то или с самим собой.
Появление каких-то традиций за несчастные пять дней кажется слишком странным и поспешным, но если учесть, что это были пять совершенно ничем не занятых дней, которые порой со скуки растягивались до бесконечности, можно понять, что ничего странного на самом деле в этом нет. А может, тут просто время шло по-другому…
Крепкий кофе почти остыл, пока они пронесли его через пол-лагеря. В чашку Немо, с фиолетовым бледным ирисом на боку и трещинкой скраю, нырнула душистая длинная сосновая иголка. Нырнула и утонула, не давая себя вытянуть. Теперь ее кофе горчил совсем иначе и пах хвоей.
– Сильно я его?
– Не очень. Я бы услышала.
– Я ж не думал даже, что будет так… Точно?
– Лис бы запаниковал, если бы было сильно. Он видит все, что происходит вокруг.
Заросшее футбольное поле – большая зеленая тарелка, на которой они были жалкими крошками, остатками давно съеденного блюда. Они сидели в самом сердце Беседки на вытоптанном ими же пятачке травы.
– Надо держать себя в руках… - едва слышно произнесла Немо.
– А какого он к ней лез?!
– Не злись… Пожалуйста.