Странные мы люди
Шрифт:
Клоун отомстил. Это был последний залп полемической перестрелки. Газета стала его замалчивать, а он о ней никогда не вспомнил».
Не правда ли, что и мы можем вспомнить немало «свинских» газет и журналов нашего времени? А впрочем, что это я лезу со своими комментариями! Мой принцип — сама беспристрастность! А посему надергаю еще несколько «анекдотов» из книги таинственного Инкогнито и прощусь с дорогим читателем до встречи с веком нынешним, за которым, увы, уже опустился занавес. Там вместе и посмотрим, что мы приобрели, а что потеряли. Ведь не в духовной же спячке мы находились целый век! Итак, с Богом!
«М.
Актер Н. С. Стружкин, автор многих популярных стихотворений, был очень высокого мнения о своем сценическом даровании.
Сошлась как-то компания. Зашла речь о псевдонимах. Стружкин заявил, что он потому избрал себе этот псевдоним, чтобы напомнить Щепкина:
— Я, конечно, не Щепкин, я несколько меньше его, но довольно близок к нему и потому избрал ближайшее к «щепке» подходящее слово «стружка», и отсюда мой псевдоним.
П. М. Медведев на это заметил:
— Если вы имели в виду Щепкина, то максимум, на что вы имели право, — это на Опилкина, но никак не на Стружкина.
А находившийся тут же Марк Григорьевич Ярон, остряк и экспромтист, продекламировал четверостишие:
Вы сценой сильно увлекались, Но все ж таланты измельчали: Где прежде Щепкины блистали, Там только Стружкины остались.«В. М. ДАЛЬСКИЙ
Во время управления В. А. Крылова драматической сценой Виктор Мамонтович Дальский укорял за кулисами Александринского театра одного из товарищей Н. Н.:
— Совершенно напрасно кичишься ты либерализмом. Ты трус и фразер.
— Ты меня мало знаешь! Наоборот, я очень смел и «грызусь» со всеми.
— Вздор! Какой же ты либерал, ежели для бенефиса все-таки пьесу Крылова берешь?!»
«Вас. И. НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО
В бытность свою за границею Немирович-Данченко случайно наткнулся «на собственное противоречие».
— Что это за цветок? — спросил он, поднося к носу цветок.
— Анемон...
— Гм... совсем не пахнет!
— Анемон никогда не пахнет.
— Странно, а у меня в одном стихотворении сказано: «и анемон, благоухая...»
«О. В. НЕКРАСОВА-КОЛЧИНСКАЯ
В сезон 1897-1898 гг. на сцене Малого театра пользовалась выдающимся успехом пьеса М. Н. Бухарина «Измаил». Изобилующая внешними эффектами, она производила впечатление и делала отличные сборы.
Интриганку Софию Девет играла Ольга Васильевна Некрасова-Колчинская. В ее роли попадается фраза: «По приказанию Суворова! « Речь идет о фельдмаршале Суворове. Но в день первого представления, дойдя до этой фразы, она с пафосом произносит:
— По приказанию Суворина!
Добродушный хохот всего театра был ответом оговорившейся артистке. Это было тем более смешно, что все зрители отлично знали, какое значение имеет за кулисами Малого театра почтенный издатель «Нового времени» А. С. Суворин».
Вот, пожалуй, и достаточно для того, чтобы иметь возможность сравнить век нынешний с веком минувшим. Правда, в моих «анекдотах» круг действующих лиц более широк, так как на определенном этапе развития нашего общества искусство, как известно, стало принадлежать народу. И мы, люди искусства, слились с народом в едином порыве... Это историческое обстоятельство дало мне перед
Моя книга, в сущности, представляет собой все же мозаичный портрет времени. Каждый волен добавить к этому портрету свои камешки, и тогда он, портрет, изменится до неузнаваемости, так, что даже автор не узнает родное дитя. Но я человек не гордый — пожалуйста, бросайте свои камешки или на картину, или в автора, как вам удобнее. Я не обижусь. Честное слово. В доказательство своей искренности предлагаю даже подсказку, которая может подвигнуть любителей на сотворчество:
«На море на киане, на острове на Буяне стоит бык печеный: в заду чеснок толченый, с одного боку-то режь, а с другого макай да ешь!»
Просто? Тогда Бог вам в помощь.
ЛИЦА ДРУЗЕЙ
Замечательный русский писатель Виктор Астафьев как-то сказал: «Чтобы изобразить героя, нужно изобразить его время». Перефразируя эту справедливую мысль, можно сказать и так: «Чтобы изобразить время, нужно показать современника, живущего в нем», потому что он не только продукт своего времени, но и творец его.
Я не стал долго ломать голову над тем, кого же из современников мне следует показать. Конечно же, тех из них, которых знал и знаю не только я, но и миллионы читателей и зрителей страны, для которых они стали близкими друзьями. Это не творческие портреты и уж тем более не биографии — всего лишь характерные штрихи к образам наших с вами современников. Одних я писал анфас, других в профиль, давая возможность читателю самому дорисовать портрет.
Как сказал когда-то веселый эпиграммист о поэте Николае Доризо: «Потомки дорисуют, видно, Недори3ованный портрет».
Оставим же и мы часть работы на долю потомков.
Это произошло накануне очередных майских праздников. Мне позвонили из Президиума Верховного Совета и сказали, что меня наградили орденом Трудового Красного Знамени. А когда мне что-то преподносят, я тонко, как большой интеллигент, шучу. И я говорю:
— Наконец-то вы созрели в Верховном Совете! А я-то уж давно был готов к этому! Во всех пиджаках дырок наковырял! А вы все там никак не мычите не телитесь.
Так тонко, интеллигентно шучу.
На другом конце провода похихикали над моей шуткой и говорят:
— В среду к десяти утра просим прибыть. И, будьте добры, без опозданий.
Я, конечно, как дурак, с утра шею вымыл, галстук нацепил и к десяти утра подъезжаю к этому мраморному зданию. Там часовые.
— Здрасьте, Дуров, вы чего?
Стало быть, узнали.
— Здрасьте, — говорю. — Мне тут позвонили... — и объясняю, что к чему.
А они говорят:
— Сегодня не наградной день.
— Как не наградной? Мне сказали, к десяти утра! — Тут они тоже занервничали, как и я.
— Сейчас, — говорят, — мы позвоним, куда надо, и все выясним.
Они ушли куда-то, приходят и говорят:
— Мы позвонили в секретариат. Вы знаете, ни в одном наградном листе вашей фамилии нет.
Я спускаюсь по ступенькам, выхожу на улицу, гляжу — машина. А облокотясь на нее, стоит довольный Юра Никулин и говорит:
— Приехал все-таки, дурачок!
И я, невзирая на флаг на здании, на мрамор, сказал все, что о нем думаю. Все слова-то лефортовские еще не забыл.